Удар бумеранга

Вениамин подумал, что нужно догнать несчастную молодую женщину. Хотя голова продолжала болеть, он поспешил на улицу и, увидев мелькнувшую впереди женскую фигуру, побежал следом за ней. Гостиница, в которой их поселили, находилась не в лучшем районе города. Здесь были кварталы, состоящие из одноэтажных лачуг, оставшихся еще с начала двадцатого века на месте бывшего кишлака. Он бежал изо всех сил, чтобы догнать незнакомку. Она все время мелькала где-то впереди, пока не завернула за угол.

Он бросился в ту сторону. Услышав тяжелый топот за спиной, женщина ускорила шаг, затем обернулась и увидела темную фигуру, бежавшую за ней. Тогда она тоже побежала. Он сжал зубы, убыстряя бег и чувствуя нарастающее возбуждение, словно ему нравился сам факт этой ночной погони. Или сказывался выпитый алкоголь?

Женщина не кричала, очевидно, понимая, что в этих местах кричать бесполезно, а он продолжал ее нагонять. В какой-то момент она обернулась, упала, и он встал над ней, тяжело дыша. Женщина испуганно подняла руки, словно защищаясь от него, и этот жест напомнил ему Катю, пытавшуюся так же от него защититься.

Чувствуя, что уже не может сдерживаться, Вениамин наклонился и упал на женщину, больно ударившись локтем о камни. Вот тогда она и попыталась закричать, но он быстро закрыл ей лицо рукой. Она вырывалась, отбивалась, стонала, и это еще больше разжигало в нем желание, которого у него так долго не было. Ее запах, ее стоны, а самое главное, ее неподдельный страх, пробуждали в нем дикое желание.

Он попытался приподнять ей платье. Женщина схватила его за волосы, больно потянув в сторону, и он изо всех сил ударил ее по лицу. Она охнула и замерла. Он наклонился, почувствовал запах крови, еще больше раззадоривший его, и, не отдавая себе отчета в том, что делает, начал срывать с нее платье обеими руками. Очевидно, он ударил ее слишком сильно, и на какое-то время женщина потеряла сознание. Его дрожавшие пальцы быстро делали все сами, словно существуя отдельно от него, он даже успел снять брюки.

– Не надо, – простонала женщина, приходя в себя. – Пожалуйста, не надо.

Если бы она продолжала кричать или дергаться, если бы попыталась позвать на помощь или убежать, он бы не упустил такой возможности. Но она сказала «пожалуйста, не надо», и этим словно облила его кипятком. Он убрал руки и внимательно пригляделся к ней. Ей было не около тридцати, а почти все сорок. Тяжело дыша, Вениамин наконец огляделся. Они были одни на пустынной улице, прямо на камнях мостовой. Что с ним происходит? Как он мог такое себе позволить? Ведь его могли увидеть, задержать, арестовать.

– Извините, – только и смог сказать он, и слова прозвучали каким-то особенным диссонансом в ночной тишине.

Женщина беззвучно заплакала. Она плакала не только потому, что он напал на нее, а и из-за безрезультатных походов в гостиницу, и отсутствия писем и посылок от знакомого друга, и всей ее неустроенной жизни. Он понял, что у него больше ничего не получится, и медленно поднялся. Постоял над ней, тяжело дыша, затем, повернувшись, также медленно поплелся в сторону гостиницы. Ему было стыдно, что он мог позволить себе подобную дикость в центре города, на обычной городской улице. Но воспоминание о том, как острая волна возбуждения заставила его желать эту женщину, было самым приятным чувством, испытанным им за последние несколько лет.

Вернувшись домой, Вениамин снова разделся и с ненавистью посмотрел на себя в зеркало.

– Проклятый Мурат! – прошептал он. – Если бы я тогда не пошел… Чтоб ты сдох!

Он прекрасно знал, что Мурат давно умер и кости его наверняка уже гнили в какой-то заброшенной могиле, но стало легче. Вениамин отправился в душ. Стоя под горячими струями, он вдруг пожалел, что не довел дело до конца, оказался такой размазней и никчемным человеком. Как он мог ее отпустить? Ему оставалось сделать только несколько энергичных движений и получить наконец удовольствие, которого он так давно желал. Почему он остановился, почему не стал продолжать?..

От досады на самого себя он чуть не закричал. Ведь сегодня он мог наконец проверить свою мужскую состоятельность. На улице никого не было, она его явно не узнала. Надо было закончить начатое дело и тихо уйти. Или сделать так, чтобы она замолчала навсегда. Как? Он испугался этой мысли. Совершить убийство? Обречь свою душу на вечные муки? Хотя какие могут быть муки. После службы в Таджикистане он не верил в Бога, позволяющего людям зверски расправляться друг с другом. Тогда в чем дело? Ведь ему так понравился сам момент насилия. Когда она билась в его руках и он слышал частые удары ее испуганного сердца. Когда зажал ее рот, чувствуя, как прерывается ее дыхание.