Удар 'Молнии'

- Там для вас хорошая ниша оставлена, - генерал осмотрел жилище и плюхнулся в кресло. - И деляны на лесосеках отмерены - за пятнадцать лет не вырубить.

- Сначала пусть попробуют взять.

- Брать вас не станут, перестреляют из-за угла у собственных подъездов. Правых и виноватых - всех на всякий случай. Думай, начальник штаба! Думай!

- Дед, а ведь ты виноват! - возмутился Глеб. - Ты держал нас в черном теле, ты нас изолировал от общества. И мы ему теперь не нужны.

- Я правильно делал! - взорвался генерал Дрыгин. - Потому что я государственник. И знаю, что для чего существует в этом мире. Такая "Молния" необходима любому режиму в супергосударстве. Любому! И нашим жлобам, если удержатся у власти, это придет в голову... А вам, "зайцы", и не нужно знать, как и чем живет общество. Вы только обязаны обеспечивать его высшие интересы. Как монахи, сидеть и молиться и радеть за свой народ. Вы готовились для поединков. Вы - Осляби и Пересветы!

- Спасибо, отец Сергий, - съязвил Глеб. - Утешил!

Дед Мазай вздохнул, натянул на колене вязаную шапочку, сдобрился:

- Давай, Глеб, давай, короткими перебежками вперед. Ты молодой! Давай!.. Прикрывайте друг друга. Прости, мне нечем вас прикрыть, патроны кончились.

От его слов почему-то пахнуло пороховым дымом. У сладковато-душного этого запаха было одно замечательное качество, открытое Глебом еще в первой операции: он обладал наркотическими свойствами, притуплял чувство страха и в какой-то степени даже веселил. Особенно ярко это ощущалось, когда бой шел в здании и дым накапливался в коридорах и на лестничных клетках до какой-то особой кондиции. Легкий аромат его казался пустым и летучим; перенасыщенный же запах напоминал уже запах свежей крови...

- Меня тут пригласили бороться с организованной преступностью, - сообщил Головеров. - Я отказался...

- Почему? Ну почему вы от милиции нос воротите?

- Да тут другое... Надо же привыкнуть, сделать движение. Помнишь, как ты первый раз объяснялся в любви? Рот откроешь - слова не идут.

- Кто про что - вшивый про баню, - вздохнул генерал. - Кстати, о птичках, я тут разведку провел без тебя, почти все уладил с соседкой. Девчонка видная, да только стерва, думаю, ты тут и сам время не терял...

Головеров вдруг с тоской отметил, что не исполнил своей неофициальной должности и не успел толком рассмотреть нижнюю соседку. Затопление сбило "прицел", залило окуляры... А ведь воду собирали с пола бок о бок.

- Упустил, - признался он. - Я и соседей-то не знаю...

- Зовут ее Женя, двадцать пять лет, работает на фабрике мягкой игрушки швеей. Хозяин - какой-то голландец, - доложил генерал. - За порчу квартиры требуется восемьсот тысяч плюс моральный ущерб на такую же сумму... Вот как надо бабки зарабатывать! И ведь ничего не скажешь! Пострадавшая сторона! Поехали по мужикам искать деньги...

- Я нашел, - сказал Глеб. - Хватит, еще себе немного останется.

- Чего ты сидишь? - рассердился дед. - Иди вручай! Немедленно! Привалит комиссия из префектуры - составит документ!..

Они простились на лестнице, и Глеб неназойливо позвонил в дверь соседки Жени. Она освобождала кухню от вещей и легкой мебели: паркет все-таки вспучился и прогибался под ногами, как резиновый. Деньги взяла сразу, без всякого жеманства, и Глеб успел оценить ее - действительно ничего! Эдакая мягкая игрушка, и взгляд уже теплый, даже ласковый, - наверное, после генеральской разведки. А в движениях некоторая беспомощность, приглашение к тому, чтобы помог убрать с кухни тяжелые шкафы. Головеров сделал это с удовольствием, предложил свою помощь на будущее и удалился.

Деньги хоть и небольшие, но оставались, и потому Глеб сходил в магазин, закупил продуктов - холодильник совершенно пустой! - взял на всякий случай бутылку водки и бутылку шампанского. Вечером надо пригласить эту "мягкую игрушку" в гости и окончательно познакомиться. Возвращаясь назад, он увидел возле соседской двери мужчину. Видимо позвонив, он ждал, когда откроют, и теперь расстегивал дубленку, снимал шарф, готовый раздеться, едва перешагнув порог. Через несколько секунд ему открыли. "Мягкая игрушка" поцеловала гостя наскоро, как обыкновенно целуются муж с женой или давние любовники.

- Я ненадолго, - предупредил мужчина и затворил за собой дверь.

И эта ниша оказалась занятой...

Головеров лежал на диване, когда услышал внизу, прямо под собой, характерные звуки. Там занимались любовью. Сдавленные стоны и рыдания "мягкой игрушки" напоминали ее утренний плач. И если бы к нему не примешивался мужской скулящий голос, можно подумать, что у соседки снова случилось несчастье.