Удар по своим: Красная Армия: 1938-1941 гг.

Во-первых, к концу 1940 года наши командные кадры в большинстве своем были очень молодыми. Некоторые командиры в течение предыдущих двух-трех лет прошли несколько служебных инстанций и командовали округами, соединениями, руководили штабами по несколько месяцев. Они заменили военачальников, выбывших из строя в 1937—1938 годах. Вновь назначенные командующие, командиры и начальники штабов в своем абсолютном большинстве обладали высокими качествами; многие из них приобрели опыт в боевых действиях в Испании, на Халхин-Голе и в финской кампании. Однако они только осваивали свои новые обязанности, что, естественно, порою приводило к упущениям...»²¹

В Москве были крайне недовольны действиями Павлова. И было отчего — танковые и механизированные части противника ежедневно продвигались вглубь советской территории, захватывая все новые и новые населенные пункты, железнодорожные узлы, пункты связи, склады и коммуникации. Павлов знал все это, как знал и то, что непременно последуют суровые меры. Однако надеялся, что ему все же дадут возможность выправить положение и таким образом реабилитировать себя. Он очень надеялся на такое развитие событий. Но случилось другое, худшее из того, что можно было ожидать. 30 июня Сталин приказал вызвать Павлова в Москву. В тот же день состоялось заседание Государственного Комитета Обороны (ГКО), на котором принято решение об отстранении Павлова от руководства войсками фронта. В эти же дни Сталин принял решение направить своего «протеже» — начальника Политического Управления РККА армейского комиссара 1-го ранга Мехлиса, большого «специалиста» по выявлению врагов народа (шпионов и вредителей), на должность члена Военного совета Западного фронта. Принять командование фронтом было приказано наркому обороны С.К. Тимошенко.

С прибытием Мехлиса на Западный фронт там активно развернулась разоблачительная работа. «Почерк» Льва Захаровича многим командирам и политработникам был достаточно известен, в первую очередь тем,.кому в 1937—1938 годах выражалось политическое недоверие, кто подвергался таким видам репрессий, как увольнение из армии, исключение из партии и т.п. Мехлис в те годы, занимая высшую политическую должность в РККА, много навредил ей, вместе с замнаркома по кадрам Е.А. Щаденко повсеместно насаждая атмосферу подозрительности, шпиономании, организуя поиск врагов народа.

Вскоре после прибытия в штаб фронта Мехлис на одном из совещаний с генералами и офицерами заявил, что в ближайшие дни станут известны имена военачальников, по вине которых Красная Армия терпит серьезное поражение. Он сказал также, что все произошло из-за измены и предательства в высшем эшелоне командования в центре и на местах, что эти люди Ставке известны. При определении степени их вины не будут приниматься во внимание ни высокие воинские звания, ни прошлые боевые заслуги. Конкретных имен Мехлис не назвал (видимо, был не уполномочен этого делать), но все присутствующие прекрасно понимали, о ком в первую очередь идет речь.

Заявления Мехлиса никогда на этот счет не страдали голословностью. Как матерый хищник он, наметив жертву, уже не выпускал ее из своих цепких лап. Именно так произошло с Павловым. Отстраненный от должности, он несколько дней находился не у дел, ожидая дальнейшего решения своей участи. Активные следственные действия начались с обыска 4 июля, когда у него были изъяты награды — ордена и медали, а также значок депутата Верховного Совета СССР. Фактически такие действия означали арест, хотя необходимые для этого документы еще только оформлялись.

На следующий день заместитель начальника следственной части 3-го Управления НКО старший батальонный комиссар Павловский подготовил постановление на арест Павлова. В нем собрали весь «негатив», который только можно было найти за столь короткое время. В том числе Павлову припомнили и немецкий плен в 1916—1919 годах, и краткую приверженность анархистским идеям. В обостренной обстановке лета 1941 года Мехлису и его шефу в Москве срочно требовалось найти «стрелочников», на которых необходимо было свалить все просчеты и провалы в подготовке армии к войне. В качестве первой партии таких «крайних» как нельзя лучше смотрелись Павлов и его ближайшие помощники — начальник штаба генерал-майор В.Е. Климовских, начальник связи генерал-майор А.Т. Григорьев, начальник артиллерии генерал-лейтенант Н.А. Клич, а также командующие армиями Западного фронта.

В постановлении на арест Павлову вменялось в вину и то, что ему многие годы покровительствовал И.П. Уборевич — в период его службы в БВО. Другой пункт гласил, что он слабо боролся с правым уклоном в подчиненных частях и проявлял к нему примиренчество. Сработала и «мина замедленного действия» — показания на Павлова Я.К. Берзина, И.П. Белова, С.П. Урицкого, П.М. Армана и других «врагов народа», полученные в 1937—1939 годах. Эти люди, давно умершие, а точнее убитые, за исключением Армана, называли Павлова участником военного заговора в Красной Армии. Поистине — мертвый хватает живого!