Удар током

— Поскольку время блокирует твою память, это уже не имеет значения, главное, что я помню ту встречу! Выдернул меня из постели: срочно, во чтобы то ни стало, незамедлительно. Это сейчас всё знаю, а тогда решил: сбрендил парень на фоне временных мутаций. И ещё: договоримся раз и навсегда, ты не будешь предлагать мне становится испытателем. Во-первых, не имею права рисковать, случись, что со мной в прошлом, полетит на хер вся программа и история создания прототипа останется под большим вопросом, как и твой жизненный путь. Во-вторых, генеральный конструктор и директор центра обязан видеть результаты, руководить экспериментами и фиксировать их. В-третьих, и уже говорил, ставить опыты на себе мне запрещено. Над нами куча инстанций, включая ФСБ и Академию наук. Сейчас спросишь: ага, мне можно рисковать, тебе — нет? Отвечу: жить вообще опасно и вредно. Каждый день с любым из нас может что-то случиться, помнишь грузовик в начале нашего сотрудничества? Это так к слову. Пойми, Дима, твоя миссия, как у Гагарина, ты — первый, кто с помощью достижений нашей науки может путешествовать во времени. На данном этапе испытаний, ты — условный ретранслятор, человек, выполняющий задания из будущего и влияющий на тонкие временные материи в прошлом.

У Соболева загорелись глаза, переходя на пафосный тон собеседнику, директор преображался. Петрушевский видел в этот момент не пожилого уставшего человека, разменявшего седьмой десяток, а вдохновлённого учёного — творца, переосмысливающего и меняющего реальность. Театральная пауза оборвалась робкой репликой испытуемого:

— Командуй, Виктор Сергеевич. Рассказывай, что там сегодня. Обещаю, капризничать не буду.

Прозвучало так, словно маленький ребёнок, разбивший дорогую тарелку из семейного сервиза, жалобно просит прощения и готов на любое наказание. Соболев засмеялся, за ним прыснул Петрушевский: мир и согласие, на этот раз, восстановлено!

— Ладно, дитё капризное, слушай. Дело щекотливое. Наш ОЛИБ в те давние времена финансировался из рук вон плохо. Руководитель отдела посылал заявки во все инстанции, да толку! Средства отпускались на реальные проекты: космос, строительство, мирный атом. А тут закрытое подразделение КГБ курирует разработку прототипа машины времени. Для учёных из Академии наук звучит дико, у страны другие задачи, а тут авантюристы начитались Герберта Уэллса. Короче, денег нет, экспериментируйте сколько угодно, но без серьёзной финансовой подпитки. А дело стоит! Чуешь куда клоню?

— Не врубаюсь пока, так к чему клонишь: ограбить банк и перевести вырученные миллионы на счёт лаборатории?

— Нет, конечно. Надо создать такую ситуацию, когда минфин вынужден будет это сделать без всякого грабежа!

— И как же? И при чём тут "ретранслятор"?

— А, понравилось словечко? Способов несколько. Один из них доказать, что движемся в правильном направлении и удивить комиссию результатом. Есть более радикальный способ: взрыв или пожар, а перед этим бомбардировать ведомство докладными о слабой безопасности объекта.

— На мой взгляд, авантюра с вредительством может инициировать закрытие проекта до лучших времён или вообще закрыть.

— Возможно, но я хочу с твоей помощью попробовать первый вариант, а за ним второй. Мы устраиваем показ для государственной комиссии, а затем случится беда и придётся восстанавливать ОЛИБ заново. Люди из министерства и нашего ведомства увидят результат и поспешат доложить наверх. Вот когда можно выбить немало средств. Эта порочная практика из нашего времени: сперва из-за разгильдяйства теряем, затем с размахом восстанавливаем под солидное финансирование, не слышал о подобных случаях?. После реального результата прототипа, ни у кого не возникнет вопросов в целесообразности поддержки открытия века. И вот так планирую организовать жульничество во благо. Сегодня опыт провести не удастся, задержись ещё на одну ночь, завтра ещё заново проверим программу и вперёд.

Петрушевский ворочался с боку на бок и в который раз прокручивал разговор. Отойдя от первых эмоций, наконец разобрался в своих чувствах. Казалось, что Соболев тронулся умом: до сих пор эксперименты проходили в пределах здравого смысла, а соответственно прослеживалась логика действий. Но сегодняшний пассаж выходил за рамки разумного. Взрывы, мистификации, словно в низкопробных телесериалах, а главное, никчёмность таких радикальных методов. А если заметут его как террориста, Соболев может вернуть образ, но не реального подростка. Власти закроют в психушку или срок повесят. В моей биографии этого нет и следовательно меняется история? Хрен тебе, Витя! Не для того я подписывал договор, чтобы куролесить в прошлом по твоим лекалам. А как ты проверишь, полковник? Он мысленно спорил с директором и явственно чувствовал страх. Соболев старший офицер могущественного подразделения, стоящего на страже родины, они там у себя крутят хитрые комбинации и ловушки, что для них какой-то Петрушевский. Да и не друзья они вовсе, одна видимость.