Удар в сердце

Когда спустя почти три недели как снег на голову к нему явились гонцы из столицы, он и думать забыл о выборах эфората, втайне мечтая, чтобы и о нем в Спарте все позабыли. Работы над «секретным проектом» шли полным ходом, все набирая обороты. К этому моменту у Тараса было готово уже восемнадцать баллист, и еще две должны были собрать на днях. Запаздывали канаты. Для большинства орудий он даже провел ходовые испытания и пристрелялся по мишеням, разнеся в пух и прах каменными ядрами большое количество телег и специально сколоченных щитов, изображавших персидских солдат. Однако оказалось, что изготовить метательные орудия гораздо проще, чем огненную начинку к ним. Темпей оказался слабым звеном и никак не мог изготовить нужное количество порошка в столь короткие сроки. На каждую баллисту пока приходилось не больше одного горшка.

– Новые эфоры хотят видеть у себя героя Фермопил и защитника Дельфийских проходов, Гисандр, – сообщил ему затянутый в доспехи гоплит, за которым стояли еще пятеро таких же. Целое посольство, разыскавшее его в доме у царского пифия.

С гордым видом от сознания собственной важности гоплит отвел рукой свой алый плащ в сторону и, вынув из-за нагрудника табличку, протянул ему с поклоном.

– Завтра же, – добавил он, когда Тарас взял ее в руки.

Глава девятая Прощай, оружие

Минута, может больше, прошедшая с того мгновения, как перестал звучать голос эфора, показалась Тарасу вечностью. Его разум отказывался верить столь четкому и необратимому приговору.

– Понял ли ты нас, Гисандр? – снизошел до разъяснений эфор по имени Фидий, сухощавый старик с козлиной бородкой, облаченный в простой гиматий. – Слышал ли ты ясно, что решили спартанцы?

Он пристально вглядывался в лицо стоявшего перед ним гоплита, словно все еще сомневался в том, что Гисандр его действительно услышал. Слишком уж отрешенным было лицо победителя Гимнопедий.

– Да, – наконец выдавил из себя Тарас, и собственный голос показался ему каким-то шепотом мертвеца из загробного мира, – я все слышал ясно.

Он сделал усилие и обвел взглядом всех эфоров, говоривших с ним от имени спартанского народа. Это происходило в небольшом круглом зале с колоннами для тайных совещаний, примыкавшем к зданию народного собрания, где принимались все важнейшие решения. Здание находилось недалеко от Хороса. Со своего места Тарас мог видеть статуи Артемиды и Латоны, возвышавшиеся на пьедестале и грозно взиравшие на него, словно он был не прославленным гражданином, а предателем родины. В обычное время народных собраний здесь бывало шумно, но сейчас в соседних домах было пусто. Все разговоры в апелле и герусии отшумели еще вчера, и Тарас был вызван лишь для того, чтобы узнать окончательную волю «народа».

– Спартанцы постановили, – напомнил еще раз Фидий, говоривший от имени остальных эфоров, – что победа при Фермопилах над персами была одержана лишь силой спартанского оружия и несгибаемого духа ее воинов. Лакедемон прославляет царя Леонида и тебя, Гисандр, как героев этого сражения, а также защитников нашей святыни в Дельфах. О царе и твоих подвигах сложат песни.

Фидий замолчал ненадолго и даже встал от волнения со своей скамьи, сделав шаг навстречу Тарасу, стоявшему посреди круглого зала в полном боевом облачении.

– Но о… повозках, – продолжил он, – метающих гром и огонь, тебе приказано забыть. Не может смертный вмешиваться в дела богов. Наша сила в мече и копье. Так завещал нам Ликург, и мы будем хранить его заветы.

Тарас едва не выпалил, глядя в холодные глаза эфора, что эти «повозки» несколькими залпами уничтожили столько персов, сколько не смогло бы уничтожить спартанское войско за день сражения, но, хвала богам, сдержался. Хотя губы его все же дрогнули, и это не ускользнуло от Фидия.

– Так завещал нам Ликург, – с нажимом в голосе повторил Фидий, – или ты, Гисандр, хотел оспорить его мудрость?

– О, нет. – Гисандр преклонил колено, вперив взгляд в каменный пол. – Нам стоит биться только копьем и мечом. В этом наша сила.

– Ну что же, – смилостивился эфор, обводя довольным взглядом остальных собравшихся с видом человека, который только что избавил общество от страшной опасности, – так и передашь царю Леониду, когда вернешься в Дельфы. Встань.

Тарас повиновался, хотя ноги его были сейчас как ватные. Внутри все клокотало от гнева, но общение с политиками научило его скрывать свои эмоции, хотя сейчас сделать это было особенно трудно.

– Царь просит помощи, – подал голос эфор по имени Ипполит, мужчина средних лет с мясистым лицом, которое по левой щеке пересекал глубокий шрам, «подарок» аргивцев, – персы атакуют его непрерывно.

«Второй враг царя среди новых эфоров, – как-то отстраненно отметил про себя Тарас, скользнув взглядом по колоннам и пылавшим жаровням, – о нем отец тоже предупреждал меня».

– Мы отправим в Дельфы еще одну армию, которая будет готова через три дня. Ты вернешься к царю вместе с ней, – закончил он излагать хорошие новости, – и поможешь своим грозным копьем сокрушить персов.