Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем

В это время Густав-Адольф проехал недалеко от имперских мушкетеров. Франсуа-Альберт, увидев его, скомандовал:

- Тот, кто едет первым, вон там - это король, стреляйте!

Три мушкетера прицелились и выстрелили; пуля догнала короля и раздробила ему левую руку. Король согнулся от боли и припал к крупу лошади.

- О! Черт! - вскричал Франсуа-Альберт, видя, что король не упал.

В этот момент Арман-Луи бросился к королю:

- Сир, герцог Бернар с нами, он следует за мной.

- Вперед! - отвечал король.

Группа кирасир вдруг отделила его от де ла Герша, который в это время возглавлял отряд из тридцати драгун. Король все-таки хотел догнать Паппенхейма, но сильная боль и большая потеря крови сделала его слабым, старая, плохо затянувшаяся рана открылась; вдруг король побледнел и пошатнулся.

- О! Лишь бы мои бравые солдаты не увидели меня таким! - прошептал он еле слышно.

- Стреляйте ещё раз! - повторил Якобус на ухо герцогу Левенбургскому, видя, в каком состоянии находится король.

Франсуа-Альберт все ещё не решался.

- Ну, если вы не решаетесь, то я это сделаю! - решительно произнес капитан. И, подняв пистолет, выстрелил.

Густав-Адольф испустил крик, его дрожащая рука хотела удержать поводья, но не смогла, и король рухнул на землю.

- Друг мой, - прошептал он герцогу Левенбургскому, взволнованно глядящему на него, - я умираю, спасайся.

- А сейчас, Сир, вы меня узнаете? - спросил капитан, спрыгивая с лошади. - Ты оскорбил меня и я тебя убил!

В этот момент страшный крик заставил капитана поднять глаза. Арман-Луи видел все и во главе своего отряда спешил на помощь.

- Ко мне! - вскричал Якобус. - Король мертв!

Сотня кирасир и сотня имперских мушкетеров ринулись в бой. Всадники, воодушевленные смертью шведского короля, ринулись в бой. Сражение продолжалось уже вокруг трупа Густава-Адольфа.

Герцог Бернард де Веймар, прибывший по просьбе Армана-Луи, только что сразился с графом Паппенхеймом. Австрийским кирасирам он противопоставил финских; натиск, который, казалось, ничто не могло остановить, был отражен.

Новость о смерти короля распространилась в шведской армии с быстротой молнии. Она вызвала у всех приступ ярости. Как волки, у которых осмелились забрать их детей, сплотившись, шведы бросились на врага. Это уже не было сражением, а больше походило на дуэль; каждый, кто имел шпагу, пику, мушкет, использовал любую возможность отомстить. И пехота, и кавалерия ринулись в бой.

- Месть! - слышалось повсюду.

И все действия были подчинены одному единственному желанию отомстить!

Валленштейн на поле сражения столкнулся с генералом Хармом и его старыми полками.

- О! Я думаю, - произнес он, - что дух Густава-Адольфа с вами!

Именно этот дух селился в бледную фигуру герцога Бернара. В то время, как шведы сражались для того, чтобы убивать и умирать, он посылал их вперед для того, чтобы отомстить, и, возглавляя батарею, так долго защищавшую короля, он продолжал наносить удары по имперцам.

Тем временем, ожесточенная борьба, обагрившая кровью уголок земли, где лежал король, не прекращалась. Мертвые падали на мертвых, раненые - рядом с ними. Над поверхностью этого бушующего моря был виден силуэт Паппенхейма. Он не знал, где убит король, и искал его повсюду.

В то время, как общая ненависть помогала имперцам пробиваться сквозь шведские войска, Арман-Луи удвоил усилия с целью догнать капитана Якобуса; Рено же спешил сразить великого маршала империи. Несмотря на сопротивление врагов, окружавших его повсюду, Каркефу смог присоединиться к своим, но его конь уже не подчинялся ему. В этот момент на него набросился Паппенхейм, который охотился на каждого, одетого как Густав-Адольф - в камзол из буйволиной кожи и драповую накидку.

- Вот и пробил мой последний час, - прошептал Каркефу, готовясь мужественно принять удар шпаги.

В это время широкая грудь лошади великого полководца натолкнулась на шатающееся животное его противника и отбросила его шагов на десять.

Смеясь, маршал закричал:

- Следи лучше за своей лошадью! - и, узнав Каркефу, бросился вперед.

Пока Каркефу пытался поднять свою лошадь, месье Парделан в одну минуту оказался возле Паппенхейма.

- К бою! - прокричал старый граф.

- Послушай, ведь силы не равны! - отвечал маршал.

И, с быстротой камня, брошенного в воду, Паппенхейм нанес сильный удар и выбил оружие из рук старого графа, ранив его в плечо.

- И тут и там - везде раненые! - вскричал маршал.

В это время Рено, отражая удары шпаг, словно лев, набросился на Паппенхейма.

- Наконец-то мы встретились! - произнес удивленно маршал, узнав его.

И они сошлись, как два быка. Их клинки звенели, словно молоты, ударяющиеся о наковальню. Удары отражались так же быстро, как и наносились. Борьба продолжалась долго, Паппенхейм хотел своим примером подбодрить своих солдат.

Всего лишь на одно мгновение Паппенхейм отвел взгляд от Рено и, обращаясь к воинам, закричал:

- Вперед, кирасиры, в атаку!

Губы его ещё были открыты, когда шпага Рено скользнула по руке графа и проткнула ему плечо.