Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем

При виде сияющего небосвода, молчаливого человека, чертящего на клочке бумаги значки и цифры, таившие в себе скрытый смысл, военачальник, испугать которого не могли и сто пушек, задрожал с головы до ног.

- Что говорят планеты? - спросил он дрожащим голосом.

Сени предвидел визит, но не в его правилах было отвечать категорично.

- Марс этим вечером был красного цвета... Земля обагрится кровью, тихо произнес астролог.

- А вы взглянули на звезду шведского короля? - продолжил герцог Фринландский.

- Вчера она была не видна, сегодня утром тоже. Сейчас её снова не видно. Я строю свои расчеты согласно расположению звезд... Приближается великое событие.

- О!

- Вот ваша звезда, месье. Она сейчас ярко светит, несмотря на близость Меркурия, звезды, влияние которой противоположно Сириусу - звезде, покровительствующей вам... Правда состоит в небе в характере огня... Вы видите эту звезду? Она проплыла и исчезла, вот другая прокатилась и исчезла, вот третья, более яркая, теряется в глубине вселенной... На своем пути она освещается величественным львом, покровительствующим войнам... Пусть он остережется!

- Кто? О ком вы говорите? Объясните же наконец! - просил Валленштейн, почти не дыша.

- Судьбоносная звезда для короля погасла. Ноябрь станет фатальным для Густава-Адольфа.

Валленштейн судорожно вздохнул.

- А сегодня уже первое ноября! - воскликнул он взволнованно.

Сени продолжал рисоватьна бумаге цифры и параболы; Валленштейн следил за ним, сдерживая дыхание.

- Да, фатальным, фатальным! - повторял Сени; солнце стало пурпурным. Звезда Густава-Адольфа, ты уже не светишь так ярко!

Валленштейн, выходя из дома астролога, был уже почти уверен, что он поступает правильно. Тут он встретил человека, который его искал. Это был оруженосец мадам д`Игомер.

- О! Сеньор! - обратился к нему солдат. Став на колено, он продемонстрировал ему шарф, забрызганный кровью и грязью.

- О, Боже! Она мертва! - воскликнул Валленштейн.

Оруженосец поднялся и, обнажив голову, рассказал графу Фринланду о том, как погибла баронесса; одна лишь вещь осталась от нее, - обрывок шелка, который выплыл на поверхность. Текла спала мертвым сном под толщей болотной воды.

Валленштейн выслушал оруженосца с мрачным видом.

- О! - наконец выдохнул он. - Пусть земля напьется крови! Я клянусь, что отомщу за нее!

И, вызвав к себе генералов имперской армии: Изолани, Колоредо, Пикколини, Терцки, объявил им:

- Господа! Я принял решение: завтра мы дадим бой шведскому королю!

Все необходимые приготовления были сделаны в течение нескольких часов, оставшихся до наступления дня.

Глубокие траншеи, окруженные острыми кольями, протянулись по обе стороны дороги, разделявшей две армии и идущей из Вейсельфельса в Лейпциг. Имперские войска, разделенные на пять отрядов, заняли позицию в трехстах шагах от этой дороги, правый конец которой упирался в канал, соединяющий Эльстер с Саалем. Быстро разместившиеся батареи направили свои пушки по предполагаемым направлениям обстрела.

Тем временем, герцог Левенбург и капитан Якобус скакали в ночи, преследуя графа Паппенхейма.

Пожар, пылающий вдали, служил им маяком. Преследователи поняли, что страшный генерал проследовал именно здесь.

...С первыми признаками рассвета Густав-Адольф поднялся в седло. Он все ещё страдал от плохо затянувшейся раны. Поэтому вместо кирасы он одел камзол из буйволовой кожи и драповую накидку.

Бледный, но с горящим взором, он проехал перед войском с высоко поднятой головой. Его солдаты были преданы ему, смелости и решительности ему было не занимать. Войны приветствовали своего короля тысячами возгласов, долетевших до лагеря Валленштейна.

- Солдаты! - обратился к ним король. - Помолимся Богу и победим!

С этими словами он стал на колени и начал молиться.

То же сделали и солдаты. Их молитва была похожа на религиозную песню, подхваченную музыкой полков.

Густой туман покрывал равнину, и молитва этих славных людей, половине из которых предстояло, быть может, умереть, поднялась к небесам.

Арман-Луи и г-н де Парделан, воодушевленные внезапным порывом, следовали за королем. Г-н де ла Герш повсюду искал Рено. Среди драгун его не было видно. Спросив о нем Магнуса, он узнал, что того видели утром, примерявшим новый камзол из буйволовой кожи.

В этот момент луч солнца пробил облака, туман рассеялся, будто занавес; две армии оказались друг перед другом, разделенные широкой дорогой. Языки пламени сверкнули, и облако сизоватого дыма поднялось над батареей, расположенной на пригорке, в центре имперской армии.

- Бог с нами! - вскричали шведы.

- Иисус и Мария! - отвечали имперцы.

Сражение началось. В то время, как Густав-Адольф указывал концом своей шпаги на батарею, извергавшую пламя и дым, которую нужно было захватить, Валленштейн смотрел в сторону, куда уехал Паппенхейм. Дорога была гладкой и пустынной.

- Прибудет ли он вовремя? - произнес про себя фельдмаршал, не отрывая взгляда от шведских войск, бравших приступом первую траншею.

Канонада не смолкала на всем протяжении дороги. Пушки стреляли без перерыва. Пули и ядра делали свое дело, разрушая все на своем пути.