Удержать мою невесту

— На твоей. Всегда на твоей. Я просто пытаюсь открыть тебе глаза на новые возможности.

— Верона не особенная. Она не уникальна. Я просто должен понять, почему она пытается держать меня за дурака.

— Может быть, она вовсе не пытается разыгрывать тебя, — предполагает Бенито.

— Просто убирайся нахуй, — говорю я ему. На сегодня я устал его слушать.

— Ты просто хочешь, чтобы я ушел, чтобы ты мог вернуться к работе в своем дзен-саду, — говорит он со смешком.

— Уходи!

Я слышу, как его большая задница смеется всю дорогу по коридору после того, как он выходит из моего кабинета.

Глава 34

Лука

Мы все собрались в столовой на семейный ужин, хотя я бы назвал нас кем угодно, только не семьей. Возможно, это смесь неудачников — Данте, Бенито, Вероны и меня.

Грета суетливо входит в дверь, на ее лице появляется довольное выражение, когда она видит, что все уже расселись. Она настояла на таком ужине после всей своей тяжелой работы на кухне, как она выразилась ранее.

И хотя я бы предпочел поужинать с живым ядовитым питоном, чем находиться в одной комнате с Данте, я готов отложить свою ненависть к нему в сторону ради Греты. Во всяком случае, только на один раз.

Грета начала работать у меня несколько дней назад, и я уже могу сказать, что она чрезвычайно довольна тем, что ей снова приходится готовить для людей. Она делает заказы официантам по-итальянски, и вскоре перед всеми нами на тарелках огромная порция лазаньи, только что вынутой из духовки, домашний чесночный хлеб и салат капрезе на гарнир со свежим сыром моцарелла.

— Все выглядит восхитительно, Грета. Grazie, (с итал. спасибо) — говорю я ей, за что получаю сияющую улыбку, с которой она идет всю дорогу до кухни.

Верона, сидящая справа от меня, одобрительно хмыкает, откусывая кусочек салата.

— Тебе это нравится? — Я не могу не спросить.

— Да, очень, — говорит она, прежде чем отправить в рот еще один кусочек салата-латука.

Передайте Грете наконец то мы получили одобрение принцессы. Я не думаю, что для нее было что-то достаточно хорошее с тех пор, как она приехала сюда.

Слева от меня говорит Бенито.

— Итак, Верона, чем ты занималась после средней школы? Колледж?

Я знаю, что он просто ведет светскую беседу, но меня это раздражает. Я не хочу слышать о ее шикарном образе жизни. У меня никогда не было возможности поступить в колледж, поскольку управление семейным бизнесом всегда ложится на плечи старшего сына. А поскольку я был единственным ребенком, все упало на меня.

Верона не спеша вытирает рот одной из льняных салфеток и делает глоток воды, прежде чем ответить ему.

Это должно быть хорошо, я не могу не думать. Она, вероятно, училась в одном из самых дорогих колледжей в стране. Лучшее, что можно было купить на папины деньги. Интересно, какую степень она получила. Вероятно, ту, которой она никогда не воспользуется. Или, может быть, она все это время была в нерешительности, просто какое-то время отказывалась от студенческой жизни и жила на папины копейки.

— После школы-интерната я переехала жить к двоюродной бабушке на север штата, — говорит она, полностью опровергая мою теорию.

— Школа-интернат? — выпаливаю, не подумав.

Она слегка кивает мне.

— Вскоре после смерти моей матери отец отправил меня в школу-интернат для девочек в Юте.

— Итак, это частная школа, — начинаю я, но она не дает мне закончить.

— На самом деле это была школа-интернат для трудных девочек, так что временами там было довольно тяжело. — А потом она тихо добавляет: — Надо мной часто издевались.

Данте смотрит на нее с грустной, понимающей улыбкой, и я хмурюсь. И снова Данте знает больше меня, и это бесконечно меня бесит.

— И как долго ты была там? — Спрашиваю я, любопытство просачивается сквозь поры.

— Пока мне не исполнится восемнадцать. — Она берет вилку и пробует лазанью, медленно пережевывает, закрывает глаза, а затем закатывает их к небесам. — Грета — потрясающий повар. Как ты не растолстел, когда был подростком? — Она шутит, но я знаю, что это просто попытка сменить тему.

Я хочу смеяться, но все еще в шоке от откровений, которые открылись передо мной этим вечером.

— Я пробегал пять миль каждый вечер после ужина, — говорю я ей со всей серьезностью. Опуская ту часть, где это было частью моего жестокого режима, навязанного моим отцом. Пять миль первым делом утром, еще пять миль вечером, между тренировками. Это было изнурительно и нескончаемо, но мой отец хотел убедиться, что я готов к войне.

— Ах, — шепчет Верона, прежде чем вернуться к своей еде.