Удержать престол (СИ)

Головной воевода не должен был сильно хулиганить на тех землях, что нынче считаются шведской Ливонией, а не так давно бывшие русскими. Задача была одна — показать шведам иные варианты наших отношений, где мы сидеть сиднем не станем. Тем более имея, казаков, может, и башкир, имеем все возможности тревожить приграничные области шведского короля. Надо, так и до Ревеля дойдем, может и в еще не существующей Финляндии пошалим. Не нужно тащить огромные пушки, даже пехоту посадить в телеге и быстрыми наскоками грабить и разорять, принуждать, так сказать, к миру.

— Государь-император! — Михаил Борисович Шейн склонился в поклоне.

Низенький, с редкими волосами на голове и куцей бородкой, этот человек не отвечал ожиданиям былинного богатыря. И как он мог руководить обороной Смоленска? Но ведь смог.

— Михаил Борисович, а догадываешься ли, отчего вызвал тебя? — спросил я.

— То не ведаю, государь! — тихим, скрипучим, голосом отвечал не так, чтобы и пожилой мужчина.

— Ну, так узнаешь нынче, — улыбаясь сказал я.

Вот так и запомнит государя по-идиотски улыбающегося. Но настроение приподнятое, отчего грустить.

— Ты отправишься в Смоленск воеводой, первым воеводой. Там нынче и розмысл Федор Конь. С тобой поедет князь Пожарский, может что подскажет по обороне, да прознает о нуждах, но головою в Смоленске ты, а Пожарский опосля мне доложит, как дела с обороной обстоят. Окромя Смоленска на тебе и Вязьма, и иные крепостицы нужно измыслить и обустроить. Нынче возьмешь снеди, пороху, да пушек крепостных дам. Людей служивых пока не даю, но грамота будет, кабы исполчить смоленское дворянство, да иных послуживцев. В зиму отправлю еще обозы и людей, — говорил я, наблюдая за реакцией смоленского воеводы.

Он, как будто все знал наперед, не показывал своего удивления новым назначением, да еще и каким. Шейн в миг подымался по социальной лестнице на несколько ступенек. Воевода принимал информацию спокойно, без эмоций. Теперь в пору Шейну претендовать на место в Боярской Думе с такими полномочиями в Смоленщине, а он смотрел отрешенным взглядом усталого человека.

— Государь, ты нынче привечаешь Годуновых? — спросил Михаил Борисович все с тем же отрешенным видом, как будто он только что участвовал в сложнейшем бою и настолько устал, что не реагировал на внешние раздражители.

А раздражителем мог быть и я. Мало было таких принципиальных, кто почти до последнего воевал с Лжедмитрием, то есть с тем, кто ранее был арендатором мое тела. И воевода мог до сих пор что-то таить и не особо привечать меня. И плевать. Смоленск он не сдаст, в той истории не сдал, и в этой не должен. Кроме того, воевода в иной реальности смог создать целую шпионскую сеть и знать о передвижении польских войск, если не все, то очень многое. Пусть едет и займется делом.

— Если ты про своего тестя Матвея Годунова?.. Я послал к нему в Тобольск, — ответил я, зная, что Шейн был женат на Марии Матвеевне Годуновой.

У меня уже формируется картотека с личными делами на каждого воеводу, как и на остальных видных деятелей.

— Прости государь. Сложно принять то, как быстро все меняется, но я оправдаю, не пущу ляхов в Смоленск, — с долей пафоса произносил Шейн, наконец, проявляя эмоции.

— Верю, от того тебя и ставлю воеводой. Токмо, Михаил Борисович, буде тебе уже местничать, — сказал я и поспешил закончить разговор [Шейн часто местничал, спорил о своем преимуществе, задирался по поводу назначений].

Вызвав Луку, я повелел ему свести Шейна и Пожарского и пусть сами занимаются подготовкой обоза. Это точно не царское дело. Пожарскому, правда, не позавидуешь, только что вернулся с похода, и вот опять. Но надсмотрщиком к Шейну я не мог иного отправить. К примеру, Прокопия Ляпунова я не мог поставить своим представителем при Шейне, уже потому, что, как бы я не просил, но проблема местничества возникла бы сразу.

И вообще не могу сказать, что Шейн по итогу разговора прибавил мне настроения. Как-то сложно с ним. Не прибавил, но хорошо, что и не убавил.

— Ерема! А ну пошли шпагами помашем, разомнемся! — выкрикнул я и даже расслышал горький вздох адъютанта. А нечего было злоупотреблять алкоголем.

Тренировка, посещение спящей Ксении, обед, силовая тренировка и… пьянка.

С казаками, что были приглашены на вечер, я все-таки выпил. В меру, чтобы не уронить свое лицо ни в фигуральном смысле, ни в физиологическом.

Мы обсудили с казачьими представителями основы нашего договора, да предстоящие рейды. Детали, как именно будем кошмарить литвинов, еще обговорим. Главное, что казаки выразили неподдельный энтузиазм и в принципе готовы пограбить соседнее государство, примерно так, как это недавно сделали литвины с ляхами, прикрывшись ложью могилевского вора.

Жди Сигизмунд своих магнатов с заплаканными глазами, да принимай жалобы о вероломстве русских!

Глава 10

Глава 10

Москва

3 октября 1606 года