Удержи меня

И, кстати, выглядеть она стала неплохо, разве что бледная и синяки под глазами, но это наверняка от препаратов, а так очень даже ничего. Марья никогда не была красавицей в прямом смысле этого слова, но в ней было что-то такое, что заставляло смотреть на нее с интересом. Мне не приходило в голову сравнивать ее с кем-то из жен моих друзей, просто потому, что она слишком уж от них отличалась. Меня удивляло, например, что при ней все мои приятели стеснялись говорить грубости или крыть матом, хотя при остальных женщинах делали это запросто. И всегда, на любой вечеринке вокруг моей жены кто-то увивался. Меня это забавляло – Марья никогда не давала повода для ревности, никогда не поощряла подобных ухаживаний. И как же подставила меня потом…

Оксана.

Максим поправлялся медленно, швы на лице заживали плохо, да и по ночам он постоянно вскакивал и плакал. Еще бы – я и сама боялась заснуть, потому что постоянно видела один и тот же сон – мой сын и летящая на него огромная собака. С каждым движением псина становилась все больше и больше, и я просыпалась в ужасе, понимая, что через секунду она разорвет моего мальчика. Даниил показал Максима хорошему неврологу, и тот назначил какие-то уколы, но они не особенно помогали, и сын продолжал плакать по ночам. Я считала дни до выписки, не могла дождаться возвращения домой, считала, что там, в знакомой обстановке, в окружении привычных вещей и игрушек ребенку станет лучше. Однако Даниил категорически возражал и, едва я заговаривала об этом, начинал кричать, чтобы не лезла не в свое дело, раз ничего не соображаю. Я не обижалась даже, понимая, что он тоже переживает.

Муж практически не отлучался, только однажды вдруг исчез на несколько часов, не сказав, куда и зачем, но вернулся злой и раздраженный – видимо, отфутболила его красавица. Я промолчала по традиции, не стала выяснять, где был, и в глазах прочитала что-то вроде благодарности за понимание. В этот вечер он впервые за долгое время обнял меня, сев рядом на кровати, и у меня сердце забилось чаще.

– Ксюша… ты устала, может, домой поедешь? – предложил он, не отпуская меня. – Поезжай, поспи нормально, я здесь побуду.

– Я не могу, Даня…

– Ксюша, я прошу тебя – поезжай, я не могу смотреть, как ты изводишься. Похудела вон…

Ну, надо же – заметил! Столько лет силюсь побороть лишний вес, Данька никогда ни слова не говорил, а тут вдруг заметил. Не было счастья…

Я уехала ночевать домой, решив завтра зайти в школу, узнать, сильно ли отстал по всем предметам Максим. Свекор еще не вернулся, и дома царило какое-то запустение, сразу чувствовалось, что и Данька здесь только ночует, даже посуду за собой не моет, поел – и пошел. Я до поздней ночи убирала квартиру, приводя ее в приличный вид, перемыла посуду, вытерла везде пыль, полила засохшие цветы, понимая, что им уже вряд ли поможешь. Спать легла около двух, долго вертелась с боку на бок, пытаясь найти нужное положение, потом, наконец, забылась сном, проспав до самого утра без сновидений.

…Я уже поднималась на крыльцо школы, когда сзади услышала детский голос:

– Ну, мам, я ж не маленькая! Сяду на автобус и доеду, зачем бабушку дергать, у нее работа и так нервная!

Я невольно обернулась, чтобы посмотреть на «не маленькую» девочку, сказавшую это, и сразу узнала ту самую женщину из аптеки и ее дочь – белокурую, синеглазую худышку. «Эльвира» сердито смотрела на девочку, а та продолжала доказывать, что вполне сможет добраться из школы самостоятельно.

– Юля, – внушительно произнесла «Эльвира», взяв дочь за руку и глядя ей в глаза. – Ты прекрасно знаешь, что творится в нашем подъезде! Не заставляй меня волноваться еще и из-за этого. За тобой приедет бабушка, только выйти ты должна ровно в половине второго, иначе она опоздает с обеда, ты поняла?

– Поняла. А на тренировку меня кто повезет? – сдалась девочка, поняв, видимо, что мать не переубедишь.

– У тебя сегодня одна?

– Да, вечером.

– Значит, я.

Мы вошли в двери школы одновременно, и я направилась в правое крыло на первом этаже, где учились первоклассники. Зоя Дмитриевна выглядела смущенной, словно чувствовала за собой какую-то вину:

– Оксана Алексеевна, как дела у Максима? Он скоро вернется к нам?

– Кто бы мне самой это сказал! – вздохнула я. – Я зашла узнать, много мы пропустили?

– Достаточно. Но он мальчик способный, думаю, быстро наверстает, – заторопилась классная. – Я помогу, вы не волнуйтесь. Здесь ребята нарисовали ему картинку и написали письмо, вы передайте Максиму, пожалуйста, – и она протянула мне самодельный конверт, на котором детской рукой было старательно выведено: «Максиму Городницкому от 1 «Б». Поправляйся!».

У меня в носу защипало от трогательного детского участия, я прижала конверт к груди и проговорила:

– Передайте ребятам спасибо.