Удержи меня

Я привез ее в пиццерию, ближе просто ничего не оказалось, заказал пиццу с копчеными колбасками и помидорами и зеленый чай. Странноватое сочетание, конечно, но, во-первых, пиво среди дня как-то не очень, да и не пьет его Машка, а кока-колу пить я ей не разрешаю – там полно всякой «химии», а ей и так вполне достаточно. Звучит совсем собственнически – «я не разрешаю»…

Машка вяло ковыряла вилкой в тарелке, потом и вовсе отодвинула, так и не съев ничего толком.

– Маш…ты чего? – удивился я, потому что знал, как они с Юлькой любят пиццу. – Невкусно, что ли?

– Нет…просто не хочется. Аппетита нет совсем, – призналась она, подвигая к себе керамический чайничек и чашку.

– Заставляй себя хоть чуть-чуть.

– Данька, ну, хоть ты-то не воспитывай меня! – устало попросила Машка, наливая чай в чашку. – И так все пристают, и мама, и Юлька, и даже лечащий звонит периодически. Я уже просто слышать не могу…

– Все-все, не буду, не сердись. Ты сегодня на вечер что планировала?

Или мне показалось, или мой такой обыденный в нашей ситуации вопрос поставил ее в неловкое положение. Я готов был пожертвовать даже парой часов времени, которое я провел бы с сыном, а она о чем-то вдруг задумалась! Мне стало обидно, но Машка неожиданно прервала молчание и сказала:

– Если ты хочешь меня встретить и у тебя есть на это время, то я не против.

Оговорка насчет наличия времени должна была, видимо, указать мне на безответственность по отношению к ребенку, но я стерпел – пусть.

– Тогда я подъеду к семи?

– Я буду ждать.

Маша.

Я лихорадочно пыталась найти повод, чтобы отказать Даниилу и не ехать с ним к Сереге. Не знаю, почему, но, услышав о произошедшем с Максимом, я вдруг почувствовала себя такой виноватой перед мальчиком… Ребенок в больнице, а его отец сидит в кафе с любовницей – как это можно назвать, каким словом? Только непечатным. И меня поразило, что в такой момент Даниил может думать о чем-то, кроме сына. Не дай Бог, что-то случилось бы с Юлькой – да я бы забыла обо всем и обо всех. Все-таки мужчинам в этом плане намного легче. Я вдруг совсем другими глазами посмотрела на своего любовника – оказывается, ради себя, ради своего удовольствия он может забыть даже о ребенке…

Подходящий предлог нашелся часов в пять – позвонила мама и попросила срочно зайти к ней после работы. Я обрадовалась возможности не сочинять ничего, а просто сослаться на необходимость этого визита. Голос Даниила по телефону был недовольным – я сломала его планы.

– Дань, там срочное что-то, – проговорила я извиняющимся тоном. – Ты не сердись, я же не знала…

– Ладно, не оправдывайся, – буркнул он. – Не судьба, значит.

Я облегченно перевела дух и только сейчас поймала себя на мысли, что действительно рада сорвавшемуся свиданию.

На улице мела такая метель, что на метр впереди ничего видно не было, да и в лицо летели ледяные крошки. Натянув капюшон шубы по самые глаза, я, согнувшись, брела к автобусной остановке, придерживая сумку, чтобы не моталась туда-сюда. Борьба со встречным ветром привела к тому, что я потеряла бдительность, за что тут же и поплатилась – какой-то парень, обходя меня сбоку, вдруг резко рванул мою сумку и побежал с добычей во двор соседнего дома. В сумке было все – кошелек со всеми наличными деньгами, телефон, ключи от квартиры…Я присела на низкий кованый заборчик, огораживающий закрытый щитами на зиму фонтан, и расплакалась. Не жалко было барахла и сумки, просто обидно, что кто-то может вот так, запросто, мимоходом…

Сунув руку в карман шубы за платком, я обнаружила какую-то мелочь и мятую сотню, сунутую туда впопыхах сегодня утром – собиралась дать Юльке денег на обед, но та отказалась, сказав, что из школы ее заберет дед, и у него она и пообедает. Ну, хоть что-то…

Когда я, заплаканная, с размазавшейся косметикой и без сумки возникла на пороге маминой квартиры, та ахнула, сразу нарисовав себе мысленно жуткую картину:

– Господи, Маша, что случилось? С Юлей что-то?

– Мама, ну, что ты сразу? Все с Юлькой в порядке, просто у меня сумку украли прямо на улице, а там и телефон, и ключи, и деньги, – я присела на маленький стульчик в коридоре и стала снимать сапоги.

– Чай будешь? – совсем другим тоном спросила мама, успокоившись и справедливо решив, что сумка – это мелочь по сравнению со всем остальным.

– Буду.

– Проходи, мой руки, я сейчас, – мама в своем репертуаре – сначала накорми, потом воспитывай, а в том, что речь пойдет именно об этом, я уже и не сомневалась.

Но сегодня процесс воспитания был совмещен с едой – мама села напротив, подперла кулаком щеку и начала:

– Маша, я долго не вмешивалась в твои отношения с Артемом, и теперь понимаю, что напрасно. Что происходит в твоей жизни?

– Ничего, – я пожала плечами и осторожно ковырнула вилкой котлету – есть мясо так до сих пор и не могла. – Артем ушел, у него другая женщина.

– Да? А насчет себя что расскажешь? – ядовито поинтересовалась она, внимательно следя за выражением моего лица.

– А что насчет меня?

– Машка, ты мне-то не ври! Я ж, поди, не слепая, вижу! И даже знаю, кто и что!