Удержи меня

Вот так – ни тебе здравствуйте, ничего – сплошной игнор. Да мне и не надо бы этого ничего, если бы не Машка. Она так расстраивалась от этих разговоров, у нее подскакивало давление… Однажды, вернувшись с дежурства раньше обычного, я услышал, как она разговаривала с матерью по телефону:

– …я не прошу тебя любить его, просто перестань разговаривать с ним в таком тоне, словно он тебе денег должен и не отдает! Мама, я тебя прошу – дайте мне возможность спокойно доходить до срока, осталось совсем немного… Вы мне все нервы вымотали… Да, я знала…да, мои проблемы… Вот и не усугубляй их, если не сложно! – последнюю фразу Машка выкрикнула, бросая трубку, а следом до меня донеслись приглушенные рыдания.

Я постучал в закрытую дверь спальни, не дождавшись ответа, вошел – Машка лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и плакала. Рядом на тумбочке стоял пакет вишневого сока и пустой стакан, валялась упаковка с успокоительным. Я сел на кровать, погладил Машку по спине, она не отреагировала.

– Машуля… не плачь, опять лицо опухнет, – попросил я. – Мы погулять вечером собирались…

Она оторвалась от подушки и всхлипнула, протянув ко мне руки:

– Иди сюда… – вцепилась в меня так, словно я собирался куда-то уйти, оставив ее одну. – Даня… ну почему все так плохо?

– Да почему же плохо? – поглаживая ее по волосам, я попытался переключить разговор на другое. – Наоборот, все очень даже хорошо. Чуть-чуть потерпеть осталось…

– Я не об этом. Меня завтра кладут в роддом, мама хотела Юльку к себе, а та отказалась. Мама сейчас мне по этому поводу такого наговорила…

От материнских переживаний зашевелился ребенок, и Машка, положив мою руку на живот, моментально перестала плакать. Я чувствовал, как под рукой что-то перемещается, крутится, даже показалось, что я ощущаю, как малыш упирается ножкой. Когда я сказал об этом Машке, она только улыбнулась:

– Ты как маленький! Юлька тоже все время пытается понять, где у него что…

– Маш, мы имя не придумали, – касаясь губами живота под тонким халатиком, пробормотал я.

– Родится – там будет видно.

Машкины суеверия переходили все границы, но я молчал, не желая расстраивать ее разговорами. Удивительно, но первого ребенка я не ждал с таким трепетом, как этого. Видимо, был молодой и не понимал. Сейчас все обстояло совершенно иначе – я переживал за каждый Машкин шаг, за то, что она ест, как спит, не устает ли. Все дома я старался сделать сам, только чтобы она не волновалась и не нервничала. Надо отдать должное и Юльке – после нашего разговора она переменилась. Конечно, задушевными друзьями мы не стали, но и отчуждение исчезло.

А уж когда родилась Маруська…

Юлька узнала об этом первая – Машка лежала на сохранении, мы только-только вернулись из роддома, я пошел готовить ужин, и тут раздался телефонный звонок. Юлька взяла трубку, и через минуту квартира огласилась счастливым воплем:

– Девочка! У нас девочка!

Я выхватил у нее из руки трубку, услышал голос знакомой врачихи, которая еще мою маму знала:

– Ну, поздравляю, Даниилка – дочка у тебя.

– Как Маша?

– Да в порядке Маша твоя. Роды, правда, стремительные, но все вроде хорошо, девочка здоровенькая.

У меня перехватило дыхание, я опустился на диван в зале и никак не мог прийти в себя. Юлька с любопытством наблюдала за мной, а потом вдруг села рядом и взяла за руку:

– Дядя Даниил, у вас такое лицо… Вы не рады?

– Чему? – не понял я.

– Что девочка…

– Юлька, ты с ума сошла! – засмеялся я, потрепав ее за косу. – Это же так хорошо – девочка!

– Обычно мужчины мальчика хотят, – авторитетно заявила Юлька, насмешив меня еще сильнее.

– Много ты про мужчин знаешь!

– Вот и знаю! – уперлась она.

– Ну, ладно-ладно, знаешь! – не рискнул я продолжать эту тему, чтобы не поссориться. – Давай придумаем, как сестру назовем.

Юлька задумалась, а потом решительно заявила:

– Вот как мама скажет, так и назовем.

Я ухмыльнулся, потому что знал, что эту почетную обязанность Машка возложит на меня, мы так договорились. Она категорически отказалась регистрировать брак со мной, мотивируя это тем, что не хочет, чтобы Юлька носила не такую фамилию, как она. Я не стал настаивать – в конце концов, разве это важно? Но зато настоял на другом – что ребенок будет носить мою фамилию. И что имя я тоже выберу сам. Машка согласилась.

Как ни странно, Артем, бывший Машкин муж, оказался вполне адекватным человеком. Он единственный, кто не устраивал демонстраций и отнесся к происходящему спокойно и даже с пониманием.

Едва Машка вышла из онкоцентра, как во весь рост встал вопрос жилья.