Удержи меня

Маруська удивительно походила на отца – темноволосая, кареглазая, крупная. Юлька в ее возрасте была намного меньше…

Даниил сошел с ума, старался все делать сам, вскакивал ночами, опережая меня, даже если утром ему нужно было на дежурство. За неделю, что мы с дочерью провели дома, я практически не вставала к плачущему ребенку. Гулять мы почти не ходили, все-таки зима, холодно, а потому не стали покупать и коляску пока, и Даниил сам носил Маруську по улице на руках с таким видом, словно выиграл приз.

Я переживала за Юльку, мне казалось, что со своей беременностью я совсем перестала уделять внимание старшей дочери. Но Даниил успокаивал, что, мол, со стороны виднее, и я не стала относиться к Юльке иначе, но мне по-прежнему казалось, что я делаю что-то не так. Я старалась подробно расспрашивать дочь о школе, о клубе, обо всем, что ей интересно, и она охотно общалась со мной на эти темы. Однако стоило мне заговорить об отце, как Юлька замыкалась и отделывалась односложными ответами типа «да» и «нет». Я чувствовала, что между ними произошло что-то, и теперь Артем старается загладить свою вину, а Юлька никак не может простить. Или не хочет.

Я не уставала удивляться своему бывшему мужу. Развод словно успокоил его, примирил с фактом моей измены, Артем даже с квартирой все решил мирно и достойно. Моя мама игнорировала Даниила, подчеркнуто привечала бывшего зятя, а с Данькой даже не здоровалась. Я сначала переживала, потом махнула рукой – пусть делает, что хочет. Она постоянно намекала мне на то, что я упущу Юльку, занимаясь только маленьким ребенком. Но сама Юлька, однажды подслушавшая наш разговор, совершенно серьезно заявила:

– Не слушай бабушку! Она и сама хочет понянчиться, но никак не может тебе признаться. А у меня все в порядке, – дочь прижалась ко мне, заглянула в глаза и совсем по-детски спросила: – Ты ведь любишь меня, правда?

Я улыбнулась и поцеловала ее в макушку:

– Заяц, как я могу тебя не любить? Ты ведь моя.

– Хочешь, я поглажу пеленки? – предложила Юлька, и, не дожидаясь ответа, пошла к стоявшей в углу комнаты гладильной доске, на которой возвышалась гора чистых пеленок.

… – Не спите уже? – раздался голос Даниила, и я отвлеклась от своих мыслей, подняла голову и посмотрела на него, стоящего в дверном проеме. – Доброе утро, – Даниил подошел к дивану и поцеловал меня, попутно заглянув в личико уснувшей у меня на руках Маруськи. – Не дала тебе поспать?

– Ерунда. Она долго спит днем, я тоже прилягу. Ты на сутки сегодня?

– Нет, только на день, приду в пять, и мы с Юлькой елку нарядим, – пообещал он. – Она ведь дома сегодня?

– Да, тренировок у них нет, дали отдохнуть пять дней.

Я встала и пошла в спальню, уложила спящую Маруську в кроватку и вернулась к Даниилу, плотно закрыв двери и в спальню, и в Юлькину комнату, чтобы дети поспали.

Он уже варил кофе, я села на табуретку в просторной кухне, поджав под себя ноги, потянулась к вазе с фруктами, но потом передумала.

– Чего остановилась? – заметил мои маневры Даниил. – Съешь яблоко.

– Не хочу.

– А что хочешь?

– Креветок хочу, но мне, наверное, нельзя…

– Если хочешь, то немного можно всегда, – категорически заявил Данька, убирая джезву с конфорки. – Заеду сегодня, куплю.

Пока спали дети, я успела проводить Даниила на работу и приготовить завтрак Юльке. Она встала около девяти, пришлепала, едва не теряя тапочки, села на табуретку, сладко потягиваясь и зевая:

– Ма-а-ам! А елку наряжать будем?

Я повернулась от плиты, держа в руках кастрюльку с овсянкой:

– Вечером, когда Даниил приедет, нарядите. Хотя можешь и сама начать, а он потом поможет. Умываться пойдешь?

– Не-а! – протянула дочь, снова зевнув. – Поем, потом умоюсь. Маруська спит?

– Спит, – ставя перед Юлькой тарелку, отозвалась я. – Ешь, а то остынет, невкусно будет.

Она принялась за кашу, а я села напротив, налив себе чаю. Надо же, как быстро время прошло – ей уже девять, они с Олегом перешли в следующую группу, теперь танцуют более расширенную программу, и вариации усложнились. И дома она стала совсем другая – старается помочь мне, суетится вокруг Маруськи, днем, если я вдруг прилегла, а малышка проснулась раньше, сидит возле нее и что-то бормочет. Маруська мало плачет, только насупит свои брови и сопит носом. «Как Олег, когда у него не получается!» – смеется Юлька.

– Мам, ты бы тоже поела, а? – подала голос дочь. – Совсем ничего не ешь, так и сил не будет.

Меня насмешил этот воспитательный порыв, но одновременно стало и приятно, что Юлька заботится обо мне.

– Я не хочу, заяц, чаю вот попью. Что будем готовить на праздник?

– Я, чур, торт пеку! – сразу загорелась дочь, в последнее время полюбившая печь что-нибудь сладкое. – А ты… может, сделаем салатик греческий и кальмаров фаршированных? Я помогу, хочешь? – она подошла ко мне и обняла за шею, уткнувшись носом в волосы.

– Ты не хочешь позвонить папе? – спросила я, погладив ее по руке.

– Позвоню потом, позже. Он обещал заехать.

– Где он праздновать будет, не говорил?