Удержи меня, если сможешь

— Рад, что ты решила воспользоваться ключами.

— А я как рада, — через зубы, — оказывается, ты раздал их всем вокруг. Интересно, а кто завтра придет в твою квартиру, как к себе домой? Можно мне весь список, пожалуйста…

— Перестань, мартынуль, — обнимает за талию, притягивает к себе. — Ключи я у всех уже забрал. Теперь только ты и я.

— Слабо верится, — уклоняюсь от поцелуя. — Иди в душ, а я приготовлю тебе ужин.

— Только что-то легкое и немного.

— Боишься стать толстым и некрасивым? — Кирилл удивленно вскидывает брови. — С твоей генетикой это просто невозможно.

— Сонь, не в этом дело. Все гораздо банальнее.

— Гастрит?

— Панкреатит.

Мне становится не по себе. Даже ощущаю себя виноватой. Кирилл ни разу не жаловался, что у него что-то болит, а я просто съязвила и попала в десятку.

— Давно болеешь?

— Неважно, — раскрывает объятия, выходит из кухни. — Я в душ. Захочешь присоединиться — адрес знаешь.

Через десять минут на столе дымятся две чашки горячего чая. Я завершаю готовить овощной салат и только-только успеваю почистить куриные яйца. Такое же можно ему, да?

Обмотанный вокруг бедер махровым полотенцем, Кирилл движется в кухню. Смуглая кожа еще влажная, блестит под светом люминесцентной лампы. Я сдерживаю томный вздох, стараясь не пялиться так откровенно на мужское тело. Вот сколько лет прошло, а Кирюша все не меняется. Точнее, он становится только лучше. Мне безумно нравятся его широкие плечи, бугрящиеся на бицепсах мышцы, плоский живот… Господи, ну нельзя же быть таким идеальным в тридцать два! Я же умру от ревности, если выйду на пляж с этим Аполлоном!

Кирилл, устроившись на стуле, тянет меня за руку и усаживает сверху себя. Тело пронзает, будто электрическим током.

Горячий, вкусно пахнущий и весь мой…

Пока Орлов орудует вилкой, я запускаю руку в его волосы на затылке и вожу пальцами вверх-вниз. Он расслабляется, перестает есть.

Смотрит на меня своими карими глазищами и не моргает.

А я ведь тоже соскучилась…

***

Утром я просыпаюсь раньше Кирюши. Стаскиваю со своей талии его руку, с бедра — ногу и вылезаю из постели. На голое тело надеваю футболку, волосы расчесываю пальцами и собираю в дурацкий пучок на затылке.

Закрываюсь в кухне. Сижу на стуле и гипнотизирую телефон. Позвонить или написать? Или лучше приехать? Господи, как? Как сообщить любимой подруге, что ее мужик — мудак редкостной породы? Ну не скажу же: «Привет, Ань… А я тут вчера твоего имбецила спалила на горячем».

Наверное, я слишком громко думаю вслух или же у нас с Кирюшей просто совпадают биологические часы. Из коридора слышатся тихие шаги, и через несколько секунд я вижу сонного Орлова. Он молча садится на стул. Кладет на стол руку и подбирает подбородок ладонью.

— Чего вскочила в такую рань?

— Думаю…

Показываю на телефон.

Кирилл забирает у меня мобильник и читает вслух:

— Ань, прости, но твой козел реальный мудак! Я хотела его убить, но Орлов не пустил. Анатолий тебе наставляет рога, сорян… — Кирилл замолкает, а затем: — Сонь, ты реально хотела отправить это по вайберу?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Вот ты скажи. Как надо?

— А надо ли вообще вмешиваться?

— То есть… как?

— Сами разберутся.

— Не разберутся! Этот упырь обозвал мою подругу шваброй и сказал, что ее не любит…

— И что? Ну, мало, что он там сказал на эмоциях, да и вообще, — вздыхает. — Сколько пар живет без любви. А у них ребенок будет, Сонь…

— Ребенок — это вообще не аргумент, чтобы терпеть такого мудака, как твой друг, прости Господи. И где вы только такие беретесь?!

Вскочив со стула, топаю к газовой плите, чтобы приготовить утренний кофе. Пока я насыпаю в турку молотый кофе и наливаю воду, Орлов подходит ко мне со спины. Обнимает за талию, прижимаясь бедрами к ягодицам. Голову кладет на плечо и водит подбородком влево-вправо, щекоча кожу своей бородой.

— Ты всех стрижешь под одну гребенку, да?

— Да при чем здесь… Я имела в виду мужиков!

— Ты имела в виду меня. Я понял. Не дурак, — убирает с шеи прядь волос и заправляет за ухо, — есть шанс, что когда-нибудь ты перестанешь вспоминать и упрекать меня за тот случай?

— Я забыла, — вру, конечно, не забыла. — И не вспоминаю.

— Угу, да.

— Что будем делать с Анатолием?

— А что с ним делать?

— Орлов, ты поражаешь своим пофигизмом! Мы не можем остаться в стороне. Не можем!

— Предлагаешь разрушить их семью?

— Это не семья! Если твой друг-кабель так себя ведет, то какая это семья? Что хорошего ждет ребенка? Он будет видеть, как мать вечно плачет, а отец шляется непонятно где и приходит пьяным под утро?

— Ты утрируешь.

— Правду говорю!

Пока мы с Орловым пытаемся доказать друг другу кто прав, а кто — не очень, «убегает» кофе. Я в ауте… Злая, сердитая и не только на кофейную гущу, которая испачкала газовую плиту.

Так и не придя к единому мнению, я сжимаю от злости кулаки и на одном дыхании выдаю Орлову:

— Я поехала домой.

Он догоняет меня в коридоре. Тянет за руку на себя.

— Мартынуль, ну ты чего?

— Отстань, Орлов. Я злая.

— Так злись себе, но домой зачем ехать?