Удержи меня, если сможешь

На горизонте маячит знакомая многоэтажка. Сбавляю скорость и медленно подъезжаю к подъезду. Жму на тормоз до полной остановки. Пока я выключаю мотор, пока достаю из зажигания ключ, тянусь к коробке с эклерами, из подъезда кто-то выходит. Не успеваю рассмотреть лицо, мельком обвожу взглядом фигуру со спины. Знакомые плечи, походка. Доманский?

Нет, невозможно. Говорю себе, что долбаный параноик и с этим пора завязывать.

Через несколько минут стучу в дверь. За стеной слышатся шаги. Оборот замка и в дверном проеме появляется моя мартышечка.

— Привет, — делаю шаг вперед. — Это тебе.

— Кир, — Соня отходит назад, пропуская меня внутрь. Запирает за мной дверь на замок, а затем становится напротив. — А ты чего в такую рань и без предупреждения?

— Нельзя? — стаскиваю кроссовки и, ощущая себя как дома, направляюсь в кухню.

— Да можно, — бубнит в спину. — Но лучше позвони в следующий раз, ладно?

Резко оборачиваюсь. Пристально смотрю. Глаза в глаза.

— Сонь, ты не рада или что?

— Рада, — пожимает плечами, а взгляд отводит в сторону.

Кладу на стол розы, эклеры. Боковым зрением замечаю в раковине грязные чашки из-под кофе. Две! В груди снова давит, черт. В голове всплывает образ Доманского. Идиотизм, да. Надо лечиться.

— Что-то случилось?

— Кир, — подходит ко мне, берет за руку, перекрещивая наши пальцы. — Мы же с тобой близкие люди, да?

— К чему ты клонишь?

— Понимаешь, — прикусывает губу, взгляд устремлен в пол. — Я против лжи. Ненавижу, когда мне врут и сама… — вздыхает. — Не хочу врать!

— Прямо скажи.

Громко выдыхает. Закатывает глаза. Разжимает замок наших рук и идет к столу. Садится на стул, зарывается ладонью в волосах, пряча от меня лицо.

— Вчера вечером, когда я возвращалась домой от подруги, у моего подъезда сидел Доманский.

— Твой любимый босс? — язвительный тон, а в сердце — тупая боль.

Сонь, только не говори, что мои глаза не ошиблись!

Я же не выдержу…

Глава 32. Перевернуть страницу

— Что? — голос Орлова повышается, а пальцы сжимаются в кулаки.

Я отвожу в сторону взгляд и, закусив губу, молюсь про себя богу.

— Повтори, — приказывает он и в это же мгновение хватает меня за плечи. — Повтори!

— Ты же слышал, Кир.

— Нет, — качает головой. — Ты бы так не поступила! Та Соня, которую я знаю, никогда бы так не поступила.

— Правда? А как я поступила? Как?

Тоже завожусь. Оттолкнув от себя Орлова, вскакиваю со стула и топаю к кухонной плите. Чайник. Чашки. Кофе. Руки дрожат, ноги трясутся, в груди больно сжимается сердце. Прикрыв глаза, тяжело дышу. Неужели не понимает? Я же призналась только что. Если бы было, что скрывать, то молчала бы до конца.

Он становится за моей спиной. Не прикасается, но я и так ощущаю настоящий жар, исходящий от мужского тела.

Делаю все на автомате. Открываю в шкафе дверцу, достаю с полки стеклянную баночку с растворимым кофе. Дрожащими пальцами беру чайную ложку и, стараясь ничего не рассыпать, раскладываю кофе по чашкам.

— Соня! Твою мать, — резко, даже грубо, выхватывает из моих рук чайную ложку, швыряет ее на стол. Схватив за плечи, разворачивает к себе лицом. — Не игнорируй меня. Не надо!

Я молчу, и это злит Орлова еще больше. Подхватив пальцем мой подбородок, заставляет поднять голову и посмотреть ему прямо в глаза. А в этих глазах злость, боль и что-то еще. Не сдерживаюсь. Нет, я не истеричка и рыдать — вообще не моя тема, но сейчас… Слезы капают прямо на Кира и он это видит. Видит гад, но оборотов не сбавляет.

— Ты мне соврала, — обхватив мое лицо двумя ладонями, размазывает слезы по щекам.

— Не врала. Просто сказала правду немного позже, чем могла.

— А правду ли?

— На что ты намекаешь?

— Где спал Доманский?

— На моей кровати…

Шумный вздох. Мой и Кирилла одновременно. Ему больно, мне тоже непросто.

— Замечательно, — выдает через зубы. — А где спала ты?

— Здесь, — киваю на кухонный уголок. Кир ведет бровью и это режет мое сердце острым ножом. — Правда. Я спала здесь. Ну, Орлов, пожалуйста. Не смотри на меня так.

— Как не смотреть?

— Как на предательницу.

— А разве ты не такая?

— В смысле?

— Сонь, просто представь, что какая-то женщина спала в моей постели и мы с ней в квартире вдвоем. Ее бросил муж, и она пришла ко мне домой, чтобы найти утешение. Как тебе? Понравилось бы, а?

Поджав губы, молчу.

Все правильно. Все верно. Если бы мы поменялись местами, что могла чувствовать я? Боль, ярость, гадкое ощущение внутри, будто об меня вытерли ноги, плюнули в душу. Очень гадкое чувство, да.

— Ладно, Мартынова, — Кир убирает руки с моего лица и делает шаг назад. — Вижу, ничего у нас с тобой не клеится.

Не могу поверить глазам, но это происходит наяву. Орлов топает в коридор. Опускается на корточки, чтобы надеть кроссовки. Завязывает шнурки, а на меня даже не смотрит.

Прижавшись плечом к стене, смотрю на Кирилла сверху вниз и едва держу себя в руках, чтобы не завыть как раненная собака.

Он же не уходит, правда?

Обиделся? Да. Но не уйдет навсегда! Мы же только-только начали все сначала…