Удержи меня. Здесь

– Я рада тебя видеть, – тихо добавляет Зельда, из-за чего мою грудь пронзает боль. Но это хорошо. Это что-то значит.

Саксофонист, который после небольшого перерыва вернулся на сцену, начинает исполнять соло и перетягивает на себя внимание гостей. Быстро взглянув на музыкантов, Зельда обращается ко мне:

– У меня мало времени. Когда именинницы долго нет, это замечают. Я хотела сказать, что, по-моему, ужасно, что мы встретились здесь. Таким образом, имею в виду. Я иначе это представляла, можешь мне поверить. – Она берет тарелку. – Мне жаль, что тебе приходится на все это смотреть.

Мне кажется, что Зельда собирается сделать движение, чтобы дотронуться до меня, но в последний момент передумывает.

– Можно мне позвонить тебе сегодня ночью, когда все закончится? – Ее синие глаза смотрят на меня. Она выглядит уязвимой. – Пожалуйста? – добавляет Зельда.

– Да, – шепчу я. – Да, конечно. – Вытираю руки о полотенце для посуды, которое лежит на столике около гриля. – С днем рождения, кстати.

– Хорошо, – негромко отвечает она. – Мне пора обратно. Спасибо за креветки. – Ее губы изгибаются в мягкой улыбке, не такой, как все, что я видел раньше. Но, по крайней мере, ямочка вернулась. И что это значит? Она отворачивается и идет назад, к гостям.

33 Зельда

Это настоящий кошмар. С каждым шагом, который отдаляет меня от Малика, становится тяжелее. Ноги устали, сердце ноет от неутоленного желания. Но мне необходимо поддерживать видимость, и я стягиваю зубами со шпажки одну креветку и вяло жую. Я мало ела, но из-за эмоционального хаоса не могу ничего проглотить. Не знаю куда себя деть. В паре метров от себя замечаю Элайджу, который стоит в одиночестве, облокотившись о высокий столик. Он, должно быть, последний человек, с которым мне хотелось бы разговаривать, но ввиду отсутствия альтернативы я встаю рядом с ним.

– Все в порядке? – спрашивает брат, когда я ставлю тарелку на столик.

– Да, а что?

– Выглядишь не очень расслабленной.

– О, вау, а ты замечательно разбираешься в людях. Твоим новым партнерам можно только позавидовать. Мои поздравления, by the way [26]. – Без понятия, почему вдруг решила сорвать раздражение на брате. Хотя после очаровательной речи отца он немного это заслужил.

– Не то чтобы я просил папу произносить речь в мою честь на твоем дне рождения, – отвечает он, и в его голосе звучит усталость. – Всего наилучшего тебе, кстати. – Не уверена, пытается ли Элайджа проявить дружелюбие, но в общем мне все равно. Я сую в рот вторую креветку, надеясь завершить наш разговор.

Оставляю тарелку на столе и отхожу на пару шагов. Но, разумеется, несколько парней сразу замечают, что я одна. Как койоты сбегаются на падаль, они устремляются ко мне с разных сторон.

– Вон там есть столик. Не хочешь ненадолго присесть? – спрашивает один, имени которого я не знаю.

– О’кей, – согласившись, позволяю троим парням проводить меня к столу.

Мне не повредит немного отдохнуть. Я всматриваюсь в лица молодых людей. Все они кажутся одинаковыми. Наверняка хоть один из них окажется приятным парнем, но я никогда не узнаю этого. Потому что он не мой приятный парень и никогда им не станет.

– Какой у тебя любимый город в Европе? – задает вопрос один из них и притворяется, что ему интересно. Но еще до того, как я успеваю ответить, говорит: – Я люблю Париж, но влюблен в Рим. Bella Italia [27]. Еда, люди, культура… – Вот это да, как оригинально.

– Скуууушно, – зевает второй. – Я вот открыл для себя Берлин. По красоте он, конечно, проигрывает, но если любишь настоящие тусовки, это лучшее место в мире. Биты, наркотики, которые превращают ночь в день.

– Что скажешь, Зельда? – спрашивает третий, и я удивлена, что они еще обо мне помнят.

– Белград, – заявляю я, порадовавшись их ошарашенным лицам.

– Могу предложить вам еще что-нибудь выпить? – раздается голос у меня за спиной, и меня бросает в жар. Это Малик. Я знаю, даже не оборачиваясь.

– Давай, – откликается фанат Берлина, и Малик встает возле меня и переставляет с подноса на стол бокалы с шампанским. Он так близко, так невероятно близко. Его предплечье почти касается моего. Я покрываюсь мурашками. Нос улавливает его запах.

Поднимаю взгляд и смотрю в его прекрасные темные глаза. Я почти задыхаюсь, мне невыносимо знать, что он так близко.

– А вам? – обращается Малик ко мне. На его лице не выражается ни одной эмоции, и мне приходится сглотнуть, прежде чем ответить.

– Да, с удовольствием, – выдыхаю я.

Может, это игра воображения, но кажется, что он не торопится, собирая пустые бокалы на поднос. Его движения мучительно медленные.

– Ты замерзла? – спрашивает один из парней и проводит ладонью по моему предплечью.

– Нет, все нормально, – произношу я и смотрю на Малика. У него раздуваются ноздри, и я могла бы поклясться, что глаза стали темнее. Моргнув, он отворачивается в тот момент, когда молодой человек накидывает свой пиджак мне на плечи. Тот пахнет мужским парфюмом и перебивает запах Малика, по которому я так скучаю.

Когда Малик уходит, я вздрагиваю. Тело словно онемело. Я возвращаю пиджак и извиняюсь.