Удержи меня. Здесь

Не отпуская меня, он шагает к двери и поворачивает ручку. Наше жадное глухое дыхание эхом разносится по коридору. Малик прижимает меня к дверному косяку и снова целует. Мы не можем сопротивляться. Его губы повсюду. Его восхитительные губы!

– ЧТО, ПО-ВАШЕМУ, ВЫ ТУТ ВЫТВОРЯЕТЕ? – внезапно взвизгивает истеричный женский голос.

Малик отрывается от меня. У него расширяются глаза. Этого не может быть. Этого не может быть!

– ЗЕЛЬДА! – ахает моя мать. – ТЫ!

Она быстро направляется к нам. Малик ставит меня на пол, но не отваживается развернуться и столкнуться лицом к лицу с моей мамой. Не могу его винить.

– Да как вы посмели? – говорит мама, обращаясь к Малику. – Как ты, Зельда, можешь поступать подобным образом? Разве ты недостаточно унизила себя? Разве навлекла на семью недостаточно позора? Теперь тебе нужно вот так опозорить нас перед всеми? Неужели ты настолько нас ненавидишь, что хочешь отомстить? С одним… одним… из этих?

Малик сжимает дверной косяк. Его взгляд направлен в пол. Я быстро поднимаю глаза на него, но в выражении его лица вижу лишь пустоту. В попытке защитить Малика встаю перед ним.

– Ты не имеешь права так говорить, мама, – произношу я. – Малик мой парень, и я его люблю. Ты ничего с этим не поделаешь.

– ЧТО? – визжит она. – Вы… Вы хотите быть парнем моей дочери? Думаете, вы достойны? НЕ СМЕШИТЕ МЕНЯ! Девушка из семьи Редстоун-Лори никогда – НИКОГДА, СЛЫШИТЕ – не свяжется с подобным вам.

Замечаю, что в конце коридора за углом прячется человек. Значит, за нами наблюдают. Присмотревшись, узнаю шевелюру Джейсона.

– Что тут за крики? – спрашивает Элайджа, который неожиданно возник в коридоре. – Вас почти слышно снаружи.

– Твоя сестра… – говорит мама, будто это все объясняет. – Если бы не тот очаровательный молодой человек, – очевидно, она имеет в виду Джейсона, – не знаю, что бы произошло.

Элайджа встает рядом с ней и, посмотрев на нас с Маликом, понимает, что случилось.

– О, Зельда, – тянет он.

Если бы взглядом можно было убить, мой заносчивый брат был бы мертв, это точно.

– Элайджа, сделай одолжение, выпроводи этого субъекта с нашей территории. Ему больше нечего здесь делать. И позаботься, чтобы он немедленно лишился той жалкой должности, которую, по-видимому, занимал в нашем отеле.

Я складываю один плюс один. До этой минуты мой затуманенный разум был не в состоянии делать выводы. Обучение Малика, его будущее зависит от милости моих родителей. Владельцев отеля, где он, судя по всему, работает. Чувствую, как он вздрагивает у меня за спиной.

– Ты не можешь так поступить, мама. Ты же не серьезно, – в ужасе произношу я.

– Как могу поступать, а как – нет, мы еще посмотрим. В любом случае, ты сейчас займешься гостями снаружи. Все остальное я обсужу с твоим отцом. Но можешь не сомневаться, Зельда, на этот раз ты прочувствуешь всю серьезность последствий. Мое терпение подошло к концу.

Понятия не имею, что это означает, в этот момент я переживаю только за Малика. Собираюсь повернуться к нему, как мать грубо хватает меня за руку и тащит прочь. Она быстро ведет меня за собой по проходу. Мне почти приходится бежать, чтобы успевать за ней. Ее ногти болезненно впиваются мне в кожу. Но я не чувствую ничего, кроме боли за Малика. Когда поворачиваю голову, чтобы в последний раз на него взглянуть, вижу, что Элайджа схватил его за руку и уводит на улицу. Мама сворачивает вместе со мной за угол.

Там она останавливается и смотрит на меня с ненавистью и презрением, от которых мне становится страшно. Даже после стольких лет холода и упреков этой старой ведьме удается превзойти саму себя.

Она размахивается и влепляет мне пощечину. Ошарашенная, я застываю на месте. Щека горит, и я осторожно дотрагиваюсь до нее. Но мама грубо ее отталкивает. Потом достает из клатча баночку с косметикой и замазывает красные полосы, которые остались от ее пальцев. Она обо всем подумала.

Я настолько потрясена случившимся, что могу лишь молча шагать за ней. Мой мозг мечется, перескакивает с одной мысли на другую. Я не в состоянии здраво рассуждать. Что будет с Маликом? Что будет со мной? Мама ясно дала понять, что работа Малика в отеле «Fairmont» закончена. Трудно представить, что за столько часов общения мы ни разу не говорили о том, где он работает. Но были вещи и поважнее, чем работа.

Как он теперь доберется до дома? От Палома-Хилл до города двадцать минут езды на машине. Пешком это займет несколько часов. У него с собой нет воды, и он наверняка весь день ничего не ел. Может, я сумею ему помочь?

Когда мы выходим на улицу, мама отпускает мою руку.

– Сейчас я поговорю с твоим отцом. Позволь сказать тебе лишь одно, юная леди, сегодня ты больше не доставишь нам никаких хлопот. Надеюсь, тебе понятно мое предупреждение. Ты не захочешь стать свидетельницей последствий, которые ожидают твоего черного друга в случае очередной ошибки. Пока у него еще есть шанс получить нейтральное рекомендательное письмо.