Удиви меня

— Не приедет. И не прострелит. Я думала ты отмокаешь в душе, а ты оказывается пил, в то время как я тебе гадила кухню.

— Уже помылся и выпил стакан вискаря. Осуждаешь?

— Нет.

— Расстреляешь?

— Нет, — разворачивает меня лицом к себе.

— Ты чего?

— Ничего. У меня кексы не получились. Ну ты, наверняка, понял, судя по этой вони.

— То есть ты плачешь из-за кексов?

— Я не плачу.

— Ах, ну да. Ну ты даешь, Поль. Пойдем, — берет меня за руку.

— Подожди. Спагетти нормальные, давай поужинаем.

— Я скоро буду состоять из одних макарон. Забыли, я не голоден, — на ходу бросает Сережа и подталкивает меня на диван.

Сажусь на сиденье и Алмазов располагается рядом. И при этом молчит. Долго молчит, напрягая меня бесячей тишиной.

— Мне тоже жутко жаль этого балбеса, — грустно усмехается Сережа. — И отца его жалко. Его даже больше. Они в такие долги влезли, что ему даже похоронить сына не на что. Хотя я знаю — найдет. Еще и памятник поставит, когда можно будет. Надо просто об этом забыть. Не грузись. Все будет нормально.

— Это ты после бокала виски такой оптимистичный?

— От бокала я не пьянею. Я скорее реалистичный. Это же жизнь, всякое происходит, — наклоняется к столику и наливает в бокал виски. Отпивает сам и подает мне. — Глоток для дезинфекции.

Вместо глотка допиваю все. Морщусь от крепости, но допиваю. Сережа усмехается и снова наливает до краев виски. Закрывает глаза, откидываясь на спинку дивана и медленно пьет алкоголь.

— Поехали вместе, — неожиданно произносит он, с грохотом ставя бокал на столик. Всего пять дней пропустишь. А если даже что-то упустишь — наверстаешь. Давай? Ну давай, — словно ребенок упрашивает Сережа, а мне вдруг от этого «давай» становится необъяснимо хорошо. — Я запросто договорюсь с твоей мамой, а она уже обработает на ура твоего отца.

— Давай, — соглашаюсь я.

— Завтра поедем оформим путевки, — воодушевленно произносит Алмазов и ложится на диван, положив голову мне на ноги.

Запускаю руку в Сережины волосы и начинаю медленно его гладить.

— Тунис?

— Там, кажется, медузы сейчас.

— Египет?

— Жарко, — смеясь, выдаю я.

— Турция?

— Давай, — соглашаюсь я, переходя пальцами на Сережино лицо. Глажу его и чувствую, что еще немного и он заснет.

— К вопросу зачем ты мне такая гадкая, да еще и у меня дома, — хрипло произносит Сережа, открыв глаза. — В отличие от тебя, у меня язык не отсохнет сказать вслух, что и так очевидно. Просто потому что люблю тебя, — сказать, что неожиданно — ничего не сказать. Хотя… я вообще не могу ничего сказать. Молча продолжаю его гладить, пока он не перехватывает мою руку. — Ничего не хочешь мне сказать? — тихо, но совсем не зло произнес Сережа.

— Да нет… наверное, — наитупейший ответ, после которого Алмазов, как ни странно, не злится, а смеется.

— Ты неисправима…

Глава 46

Казалось бы, всего каких-то два дня, и я увижу море. Радоваться бы надо, вот только на душе все равно не по себе. То ли из-за папиной упертости, то ли из-за того, что грустно, что остался всего один день в больнице, то ли из-за… блин. Как у людей получается жить беззаботно, ни о чем не задумываясь? Ведь нормально все, чего я гружусь? Неделя вдвоем, где не надо ни перед кем отчитываться. И готовить не надо. О, да! Никакой плиты. Мне даже будут подавать кофе. Вкусненький, сладенький. И выпечки утром будет до фига. И лебедей на кровати смастерят. И джакузи… О, да. Усмехаюсь в голос, переводя взгляд на Сережу.

— Мне, конечно, приятно наблюдать за твоей улыбкой, но у меня ощущение, что твой папа высматривает нас из окна или из-за кустов. И вот такое чувство, что все же с дробовиком.

— Прекрати. Теперь-то он точно ничего не сделает после того, как я покажу ему это, — машу папкой с документами и билетами. — Ну чуть позлится еще, но никуда не денется.

— Только лучше его не злить еще больше. Иди домой, спокойно соберись по своему длиннющему списку. А завтра можешь все же не ехать со мной. Я сам закрою все истории и прочую муть.

— Еще чего. Я помогу тебе. Три военника ты тоже от руки будешь писать? И вообще, ты меня гонишь сейчас? К сестрице спешишь, раз в пятницу не срослось? — зло бросаю я, мысленно закипая.

— Не неси ерунду, — так спокойно отвечает Сережа, что меня начинает еще больше выводить из себя его тон. — Я хочу, чтобы ты провела сегодняшний вечер, равно как и завтрашний день со своей семьей, чтобы твой папа чуть умерил свой пыл.

— А я не хочу. Я сама разберусь, что мне делать, ясно?

— Сбавь тон и иди домой. Позже спишемся.

— Ага, бегу.

Дежавю. Просто долбаное дежавю. Я, как и в первый раз, правда уже не напоминая себе неуклюжее животное, резко скинула обувь и не обращая внимания ни на что — залезла на Алмазова. В этот раз еще больше ведомая злостью, от того и получилось это легче, правда, ударилась о руль, оповестив заодно о своем присутствии всех в округе нажатием на клаксон.

— Вот без этого сейчас никак было, да? — чуть улыбаясь, спрашивает Сережа, зафиксировав свои руки на моей талии. Жаль, что сейчас я в джинсах. Дико жаль.

— Никак, — обхватываю его лицо обеими руками и что есть силы впиваюсь губами в его рот.