Удивительные дети

- Я ничего не хочу спросить! Я с Вовкой!

- Значит, Вова хочет спросить что-нибудь?

- Не! Вовке нечего спрашивать. Он просто так стоит!

Тут я опять растерялся.

И Вовку шёпотом спрашиваю:

- Мы зачем звоним?

А он пожимает плечами.

И молчит. А я на Вовку смотрю и не знаю, что мне отвечать.

Нельзя же мне говорить такое, что мы просто так звоним. И Ан на Павловна тоже молчит и ждёт, что я отвечу. Вот ведь по пал в положение!

Вовке-то ничего, он стоит себе, а мне отвечать нужно!

Я взял и дал Вовке трубку. Он тоже растерялся и на меня смотрит. Только рот раскрыл.

И ни слова. Потом протягивает мне трубку, а из трубки гудки гудят.

Я на него набросился:

- Это т ы, - г о в о р ю, - виноват! Нужно сразу было ответить, а ты молчал!

А он только руками развёл.

- Что бы я ответил?

И действительно, отвечать было нечего. Раз мы низачем звонили. Что я завтра скажу Анне Павловне, когда она спросит, зачем я звонил?

Огурцы

Мы с Вовкой сидим на брёвнах, беседуем и огурцы едим.

Такие замечательные, свежие огурцы. Мы каждый год с ним сидим на брёвнах и едим огурцы.

- Э х, - говорю, - как-то скучно летом. Сплошные каникулы и огурцы!

- Мне каникулы н р а в я т с я, - говорит Вовка, - но не очень.

Не очень-то и мне нравятся, а вот чтобы очень, так вовсе не нравятся.

- Сплошное безделье. На то и лето!

- Сплошное лето, вот именно!

Вот так мы сидим с Вовкой на брёвнах и разговариваем.

И едим свежие огурцы.

И вдруг видим соседку Машу. Она что-то в земле копается. Непонятно зачем.

Я ей кричу:

- Что ты там делаешь?

Она говорит:

- Огурцы поливаю.

Вовка вынул из кармана огурцы и говорит:

- Вот. Пусть тоже растут на здоровье!

И я вынул два огурца из кармана. И сказал то же самое, чтобы они на здоровье росли.

- Эх, в ы, - говорит Маша, - только есть можете!

- В чём дело? - говорит Вовка.

- Это вдруг п о ч е м у, - говорю, - только есть можем?

- Сразу в и д н о, - говорит Маша.

Я смотрю на Вовку, а Вовка смотрит на меня, и ни я, ни он, конечно, не видим, чтобы у нас что-нибудь было видно.

- Закопайте свои т а п о ч к и, - смеётся Маша, - авось новые вырастут к осени.

Две шапки

Когда моя мама куда-нибудь отлучается, Вовка при ходит ко мне, а когда его мама куда-нибудь отлучается, я к нему прихожу. И мы что-нибудь делаем.

Один раз мы с ним сидим, в окно смотрим, а за окном дождь идёт.

Я говорю:

- Давай что-нибудь делать.

А Вовка говорит:

- Чего?

- Что-нибудь будем д е л а т ь, - говорю.

- Д а в а й, - говорит Вовка.

- А чего будем делать?

- Не знаю.

- И я не знаю.

Мы посидели, подумали, посмотрели, как дождь идёт, посмотрели, как люди ходят под дождём, но ничего не при думали.

Очень сложно что-нибудь делать, когда делать нечего.

Вдруг я как заору:

- Придумал!

- Чего придумал? - спрашивает Вовка.

- Давай шапки стирать!

- Какие шапки?

Я весь шкаф перерыл, пока шапку нашёл. А Вовка смотрел и всё спрашивал: «Ты умеешь стирать? Ты умеешь стирать?»

- Да чего тут у м е т ь, - говорю. - Гляди! Меховая, лохматая! Кое-где, правда, потёрлась.

Вокруг головы. А так почти новая шапка. Только сзади прореха. И спереди. И дыра сбоку. Не так чтоб большая дыра. Но заметно. Когда очень близко подходишь. А издалека не видно. Хоть целый день смотри.

Скоро лето. Потом будет осень. А после зима. Постираем мы наши шапки. Зима подойдёт. И мы будем ходить в чистых шапках!

- У меня ведь с собой нет ш а п к и, - говорит Вовка.

- А это что?

- Это фуражка.

- Сначала м о ю, - говорю, - постираем, а потом твою постираем.

- Зачем мою стирать? Мою не надо с т и р а т ь, - говорит Вовка.

- Совершенно грязная ш а п к а, - говорю. - Противно смотреть! На твоём месте я постыдился бы появляться в обществе в такой шапке.

- Я ни в каком обществе не п о я в л я ю с ь, - говорит Вовка.

- А на улице, по-твоему, удобно появляться?

- Ну л а д н о, - говорит В о в к а, - твою постираем, а по том мою постираем.

Положил я шапку в корыто. Воды налил. Засучил рукава. Стал мылить шапку.

Вовка мне помогал. Мы её по очереди мылили до тех пор, пока мыло всё не измылилось.

Дальше стали её полоскать. Мы полоскали её, полоска ли, а потом из корыта вынули и стали её мыть под краном.

Чтоб всё мыло из шапки вышло. В корыте вода и так мыльная. Всё мыло обратно в шапку лезет.

Мы её под краном, наверное, целый час мыли. Ухо одно оторвали. Кое-где мех общипали. И дыру сбоку расширили.

А так здорово вымыли. Вся как есть чистая стала. Оставалось только сушить.

Вдруг Вовка мне говорит:

- Она, когда высохнет, на голову не полезет.

Я здорово испугался, что она потом не полезет на мою голову, и говорю:

- Что ж ты раньше мне не сказал?

- Я только сейчас вспомнил.

- Почему же ты раньше не вспомнил?

- Не мог. Это не от меня зависит.

- А от кого же это зависит?

- От памяти.

- Ну и память у тебя!

- Память у меня неважная, это верно, - говорит он.

Вот что значит память! Разве я бы стирал свою шапку, знай, что так всё получится? А он всё знал и забыл. Остаётся надеть шапку мокрой. Пусть сохнет на голове.

Мы с Вовкой выжали шапку как следует, я надел её, и мы пошли играть в шашки. Хотя мы выжимали шапку во всю, воды в ней осталось много.