Удивительные истории о 90-х

– Сначала, признаться, думал медовуху передать, – покуривая махорку, поведал Лексеичу о трудном выборе Митроха. – Но нет. Медовуха – это ж чего? Рюмашку выпил – и с ног упал, ежели с непривычки. Не дай бог на передаче продегустирует! Потом думал смородянку. Не, – скривился он, – бабий напиток. Первак еще бродит, перцовка – дело зимнее, свекольник – тоже не оно. В общем, кумекал-кумекал, как ни крути – грушовка!

– Твоя фирменная!

– Семьдесят градусов! – Митроха поднял указательный палец вверх. – Прямо как мне годков. Как думаешь, семилитровую бутыль Михална дотащит?

– Лей не жалей. Ежели чего, я подсоблю.

– Лады! Как Варвара зарядит, так и принесу.

Варвара, жена Митрохи, верила в экстрасенсов. Особенно в Чумака. Еще в начале 90-х записала его сеансы на единственную в доме видеокассету и с тех пор заряжала все, что попадалось под руку. А Митроха на этом делал бизнес.

– У меня, вишь, в доме все продукты теперича с энергетикой. Особливо самогон, – говорил он мужикам. – Полезен для здоровья. Все чакры чистит. Так своим бабам и передайте.

Больше всех готовилась сама Михална. Сначала ей пришлось разбирать гардероб в поисках подходящего платья и вспоминать, где прячется чемодан, с которым последний раз она ездила на море еще с покойным мужем. Ничего подходящего для Москвы в шкафу, пропахшем нафталином, не обнаружилось, пришлось заказывать новое платье у проклятой Надьки-вертихвостки, а дорогу к чемодану прорубать топором: тропинка к сараю заросла крапивой ростом с саму Михалну и стеблями в руку толщиной.

Главное же, каждый вечер перед сном она без устали штудировала энциклопедии и словари. Экзаменовал ее Лексеич.

* * *

Через несколько дней пришла новость. Михайловну вызывали на переговоры с Москвой.

В этот день она, обычно любившая послеобеденный сон, спать не смогла. Еле дождалась вечера и отправилась на переговоры, как утверждала, с самим Якубовичем. Сопровождали ее Лексеич и Верка.

Автостанция встретила процессию забитыми фанерой окнами и скрипучей дверью. Здание, в котором до 90-х продавали билеты и ожидали прибытия рейсовых автобусов, превратилось теперь в так называемый «Комок», внутри которого с минимальным комфортом разместились аптека, кабинет фельдшера и точка «Союзпечати». По выходным сюда втискивались несколько раскладушек с хозтоварами и продуктами. Здесь же, на небольшой площадке, наверху никуда не ведущей шестиступенчатой лестницы, находился местный переговорный пункт. Телефон стоял прямо на табуретке, а на стене висела табличка: «Переговорный пункт хутора Веселый».

– Але! Москва? – Михална схватила трубку, как только раздался продолжительный звонок.

– Здравствуйте! Это Зинаида Михайловна Орешкина? – услышала она в трубке юный голосок, похожий на птичий беззаботный щебет.

– Да, я это. А вы с «Поля чудес»?

– Нет. С московского телеграфа. Меня Лариса зовут.

– Так это вы мне телеграмму прислали? – Михална растеклась в благодарной улыбке.

– Хорошо, что я вас нашла, – снова залепетала Лариса, – а то уже не знала, что и делать. Я новенькая, понимаете? Только к работе приступила. Еще не все знаю, а тут еще Толик отвлекает… Вот я и перепутала адреса.

Да и немудрено! В вашем Краснодарском крае целых четырнадцать хуторов Веселых и еще два поселка. А еще, представляете, та женщина, ну, для которой телеграмма, вашей тезкой оказалась, почти полной. Вы – Зинаида Михайловна Орешкина, а она – Зинаида Михайловна Орешникова. Чудеса какие-то!

Но вы не переживайте. Я все исправила. Телеграмма уже по нужному адресу ушла. Так что все хорошо. Вам ехать никуда не нужно. До свидания.

Короткие гудки в трубке показались Михалне далекими и глухими. В горле внезапно пересохло. Голову охватил жар, в глазах потемнело, ноги подкосились. Михална рухнула без сознания и скатилась по ступенькам к ногам Лексеича и Верки.

* * *

Колька был владельцем единственной в хуторе машины и местным мастеровым с золотыми руками. Когда не пил. А пил только в получку, но три дня. Самогон брал у Митрохи и, как все хуторские мужики, втирал жене про Чумака и чакры. Но Колькина жена Маруся сама была еще тем экстрасенсом. На исходе третьего дня так кодировала и Кольку, и Митроху, что те друг о друге забывали на целый месяц и до следующей получки не встречались даже случайно.

– Марусь, Кольку зови! Пущай «копейку» выгоняет. В район срочно надобно, – запыхавшись, Лексеич ввалился в калитку.

– Не, дядь Вов, – крикнула Маруся из распахнутого окна кухни. – Получку выдали. Мертвый уже вон вторые сутки.

– Ох, ёк-макарёк! – в сердцах крикнул Лексеич. – Что ж делать? Михална упала и, кажись, ногу сломала. Кричит не своим голосом. В больницу надобно, без промедления!

– Так Ваську-фельдшера зовите!

– Нет его! На дискотеку уехал.

– В скорую звонили, в район?

– Звонили! Две машины на вызовах, а третья стоит сухая, без бензину. Вот и хотели на Колькиной везти. Другой-то на хуторе нету.

– Да и Колькиной нету, дядь Вов! Разве ж это машина? Развалюха с одной фарой, и заводится с толкача. А как едешь, так и боишься, что днище вывалится.