Удивительные истории о 90-х

Ласточку свою Колька выменял в соседнем хуторе лет пять назад на приданое жены – пианино. Машина не завелась уже на следующий день. Днище оказалось насквозь прогнившим. Ко всему прочему, садясь на пассажирское сиденье, Маруся внезапно и со всеми вытекающими последствиями обнаружила своей пятой точкой осиное гнездо. С тех пор она кипела в отношении железного агрегата лютой ненавистью.

– Дядь Во-о-ов! – Из сарая вывалился Колька.

Его штормило. Налицо было 48-часовое пребывание в организме Митрохиной грушовки. Не сделав и пары шагов, Колька споткнулся, рухнул в кусты хрена и – каким-то чудом – тут же вынырнул прямо перед Лексеичем.

– О как! – Он выдохнул в лицо Лексеичу смесь грушовки, сала и лука и, не устояв на ногах, камнем повис на шее.

Слова Кольке давались тяжело. Еще тяжелее было глазам. Они то и дело разбегались в разные стороны, резкость не наводилась, веки замирали в положении «сон».

– Ща, ключи от машины возьму, и домчим Михалну с ветерком. Серенька! Неси папке ключи!

– Я тебе дам Серенька! – Подбежавшая Маруся стегнула Кольку мухобойкой. Тот отцепился от Лексеича и тут же рухнул обратно в хрен. – Дядь Вов, ты не стой, – крикнула Маруся Лексеичу, – беги к Митрохе. На бричке тетю Зину довезете. До района недалеко. И передай ему, если завтра продаст Кольке свое пойло, спалю его подпольный цех вместе с аппаратом и бутылями!

Шлепки по голым Колькиным плечам раздавались до тех пор, пока Маруська не загнала мужа обратно в сарай. Лексеич со всех ног пустился к Митрохе.

* * *

– Как – жеребится? – остолбенел Лексеич.

– Обычно, – пожал плечами Митроха. – Да ты заходи, чего стоишь?

– Некогда мне, Митроха. Михална ногу сломала, надобно в район везти, а не на чем. Я на твою Белку надеялся, а тут такое.

– Чего тебе Белка? Беги к Кольке. Он на «копейке» враз домчит.

– У Кольки получка.

– Ох ты, мать честна! – Митроха почесал затылок. – Точно. Он вчера за грушовкой приходил. На три дня купил. Раньше понедельника в себя не придет.

* * *

– Ну чего? – крикнула Верка, как только Лексеич показался в дверях автостанции.

– Белка жеребится, Кольке получку выдали.

– Ой-ой-ой! – в голос запричитала та, перекрикивая даже стоны Михалны.

– Митроха предложил мою тачку к Люськиному велосипеду привязать да на ней Михалну везти. Дело дурное. Я не сдюжу, да и Михална в тачке не удержится. Может, Люську в район послать? Пусть Ваську найдет, да и привезет.

– Да кто ж молодую бабу на ночь глядя на велосипеде по трассе погонит? – обозлилась Верка. – А Ваську этого до утра теперь не найдешь. У кого он там после танцев завис?

– Тогда сам поеду! – от отчаяния сжав кулаки, прокричал Лексеич.

Знакомый рев, визг и хлопки, растревожившие всех местных собак, раздались неожиданно. Лексеич и Верка переглянулись и кинулись к двери. Михална на секунду перестала охать.

Из-за поворота, скрипя подвеской и прыгая на каждой кочке, со скоростью километров двадцать в час выехала Колькина «копейка». Освещая себе дорогу одинокой фарой, танцующая машина медленно подползла к автостанции и остановилась у входа. За рулем сидел Колькин пятнадцатилетний сын – Серенька.

– Мамке ни слова, – предупредил водитель.

* * *

Не проползли они и двух километров, как их остановил, говоря словами Митрохи, блуждающий пункт ДПС. Младший лейтенант Федорчук выпрыгнул из кустов в свет единственного на дороге фонаря и этим напугал всех, кто ехал в «копейке».

Серенька со страху перепутал педали и надавил вместо тормоза на газ. Мотор закудахтал, но скорость не увеличилась. Машина подскочила на очередной кочке, заглохла, прокатилась метров сорок и остановилась.

– Куда это мы крадемся ночкой темной?

В окно машины со стороны водительского места просунулась огромная голова. Не скрывающий радости от такой удачи, сотрудник ДПС представился и, потирая ладони, приступил к делу:

– Документики на неопознанный летающий объект имеются?

Серенька трясущейся рукой отдал отцовские права и уже попрощался с жизнью, но тут в дело вступила тяжелая артиллерия в лице Лексеича:

– Так, Серень, сиди не двигайся. Михална, причитай посильнее, а лучше кричи, будто тебя режут.

Он вышел из машины и кинулся к Федорчуку:

– Наконец-то, сынок! Мне в районе сказали выезжайте. Сопровождение навстречу будет. Как же хорошо наша милиция работает. Трех километров не проехали, а ты туточки.

– Какое сопровождение? – Федорчук готов был растеряться.

– Как какое? Для Михалны. С «Поля чудес».

– А ну дыхни. – У Федорчука мелькнула мысль, что ему повезло еще больше, чем показалось сначала.

– Да не пил я, сынок. Говорю ж, нас в районной больнице ждут. В машине, слышишь, Михална. Ей в Москву, к Якубовичу на «Поле чудес» ехать, честь района защищать, а она ногу сломала. В районе сказали, быстро починят и за победой отправят. Так что давай сопровождай. За это она тебе привет прямо в эфире передаст, и не только. Грушовку уважаешь? – Уважаю. – Федорчук все-таки растерялся.

– Семь литров возьмешь? Чумаком заряжена. Здоровье попрет, как почки весной.

– Ну, только если заряжена.