Удивительные истории о бабушках и дедушках

— Серафима! Даже не думай!

Но бабу Симу было не остановить. Наказав всем не двигаться с места, она минут через пять появилась во дворе, полностью экипированная для экспедиции в дремучую тайгу. На ней был немыслимый брезентовый комбинезон с кенгурушным карманом на животе, огромная белая панама поверх кумачовой косынки, на ногах — рыбацкие сапоги-ботфорты. В руках бабушка держала вышедшее из моды синее кримпленовое пальто, дремавшее до поры до времени в стареньком чемодане на антресолях, и новое сияющее цинковое ведро.

— Ну все. Не отпускать же вас одних! Чего стоишь, Толик, поехали уже.

Дядя Толя послушно повернул ключ, и в брюхе у Бегемотика заурчало.

Дед Шаня недовольно зыркнул на бабушку.

— Симка, у тебя ж давление!

— Было да сплыло.

— Ба-а, ты говорила, что голова кружится, будто на качелях качаешься! — попытался поддержать деда Сережа.

— Всё, — прогремела баба Сима. — Слезла с качелек-каруселек. Трогай, Толька, кому говорю!

Бегемотик кашлянул, выплюнув сизоватое облачко из дрожащей, как цуцик, выхлопной трубы, и, кряхтя, двинулся в путь.

Ехали споро. Все светофоры, будто сговорившись, давали зеленый сигнал. Дед Шаня через сиденье переругивался с бабой Симой. Ни тетя Валя, ни дядя Толя не вмешивались — это был неистребимый семейный ритуал. Мишка уткнулся в «Веселые картинки» и не обращал внимания на то, что происходит вокруг.

Сережа сидел на заднем сиденье, придерживая рукой на коленях Жульку, и убеждал себя в том, что если встретит Лесовика, то ни за что не испугается. Ну, подумаешь, дядька на пне сидит. И пусть себе сидит! Даже смешно! Сережа ему язык покажет и убежит. От этих мыслей сделалось так хорошо, что он засмеялся и выглянул в окно. Мелькали пестрые дома, пыльные машины, плакаты с лозунгами только что отгремевшей олимпиады, прохожие, одетые совсем по-осеннему. Уже на выезде из города дядя Толя свернул в маленькую улочку.

— Куда это мы? — встрепенулась баба Сима.

— Заберем двух грибников, — ответила тетя Валя. — Это мама и дочурка моей подруги с работы.

Баба Сима открыла было рот от возмущения, но дед Шаня ее опередил:

— Вот еще! Вечно ты, Валька, что удумаешь! Наши грибные места им показывать! А сама потом удивляешься — кто это, мол, только что до нас тут прошел, одни грибные пеньки торчат!

Баба Сима мгновенно передумала протестовать и назло деду принялась защищать попутчиков:

— А что тебе, Сашка, жалко? Вона, два места в машине есть. И неча тут жмотничать! Поди ж, грибов ему не достанется!

Дед Шаня взвился, всем корпусом повернулся с переднего сиденья к бабушке и начал подробно пересказывать их последний неудачный поход за грибами, поминая все супружнины причуды, подробно комментировал ее коронные реплики и театрально сокрушался по поводу несносного бабушкиного характера. Баба Сима в долгу не осталась, и салон Бегемотика превратился в настоящее поле брани. Но тут Мишка помахал «Веселыми картинками» перед лицами деда с бабкой, словно рефери на ринге, и деловито произнес:

— Брейк! Было б из-за чего ругаться! Да пассажиры эти до Борисовой Гривы своим ходом вряд ли доберутся, тем более до «нашего места». Мы ж далеко от станции ходим, народу там никого. Где ж им самим-то потом твой осинник, дед, отыскать?

Бабушка поняла Мишкины слова как безоговорочное принятие ее стороны в споре и с умилением потрепала внука по голове.

Дядя Толя затормозил, и Бегемотик с ревом остановился возле газетного киоска, гостеприимно распахнув дверь.

— Здравствуйте!

В салоне появилась нежно-розовая шляпка с приколотой веточкой тряпичной сирени, а за ней и сама шляпкина хозяйка — пожилая дама в светлом болоньевом плаще и розовых, в тон к шляпке, резиновых сапогах. Таких сапог Сережа отродясь не видал, все в округе ходили в зеленых и синих, с черной полоской у края и эмблемой «Красного треугольника». За дамой в салон заглянула большеглазая девочка в чем-то воздушно-желтом, похожая на майский одуванчик. Обе они, бабушка и внучка, казались случайно вытащенными из какого-то нездешнего города — оттуда, где нет дождя и слякоти и можно вот так запросто ездить в лес в чистых розовых сапогах.

— Милости просим, прекрасные дамы! — засиял дед Шаня. — Попутчикам всегда рады!

Баба Сима зыркнула на него и, с недоверием оглядев новых спутников, велела Сереже сдвинуть корзинки, чтобы было где всем разместиться.

Дама одарила всех милейшей улыбкой и, кокетливо придерживая край плаща, пробралась к заднему сиденью. Ее желтая внучка долго гнездилась рядом с Сережей, придвигаясь то к нему, то к бабушке, и наконец угомонилась и повернула голову к окну. Жулька ликующе гавкнула и лизнула кончик ее дождевика. Сереже и самому хотелось лизнуть — уж больно леденцово-конфетной была блестящая одежка девочки, казалось, она даже на вкус, как лимонная тягучая подушечка.

Дверь закрылась, и Бегемотик стартовал с молодецким ревом.

— Давайте все познакомимся! — сказала тетя Валя. — Это Матильда Юрьевна и Анечка.

Гостьи синхронно кивнули головами.

— А это моя семья: мама Серафима Никитична, отец Александр Иванович, муж Анатолий, сын Миша и племянник Сережа.