Удивительные истории о врачах

Глядь, а на следующий день этот болезный уже вдоль стеночки к сортиру пробирается, пряча сигарету в рукаве! Да кури ты, дорогой, на здоровье, не таись! Я бы тебе и выпить налил ради такого счастливого случая, да у самого нет ни грамма. Не поднесли еще.

Но есть больные противоположные. Жизнь в них – еле держится. Только тронешь такого скальпелем или введешь препарат, который мы уже сто лет не одной тысяче больных вводим, и – abs! – всё по нулям: ни пульса, ни дыхания, ни прочих признаков недавно еще вполне счастливой жизни. Умер с дискуссионным прогнозом на оживление.

И что особенно печально – ничем те и другие больные до врачебного вмешательства не отличаются!

II

Жизнь некоторых наших нейрохирургических больных висит на тонкой силиконовой трубочке диаметром со стержень разовой шариковой авторучки.

У многих больных с опухолями головного мозга развивается гидроцефалия. В естественных полостях мозга начинает скапливаться излишнее количество жидкости – ликвора. Маленькие эти полости (желудочки мозга) превращаются в раздутые водой баллоны.

Постепенно давление жидкости в желудочках нарастает и начинает выдавливать мозг из черепа, как зубную пасту из тюбика. В результате больные гибнут не от самой опухоли, а от избытка воды в полостях мозга.

Спасает этих людей немудреная операция. С помощью системы тоненьких трубок и клапана (шунта) мы отводим избыток жидкости из мозга в брюшную полость больного. Вся эта система – под кожей. Она абсолютно незаметна и не доставляет никаких неудобств больному. Называется такая операция вентрикуло-перитонеальным шунтированием. Особенно часто такие операции приходится делать детям.

Немудреная, казалось бы, вещь – шунт. Две трубочки, клапан, переходники. А сколько жизней спас! Беда только в том, что жизнь большинства таких больных в дальнейшем полностью зависит от работы шунта. Работает шунт – они здоровы. Стоит возникнуть малейшей его дисфункции – все симптомы возвращаются: головная боль, рвота, судороги, кома. Не успеем мы вовремя восстановить функцию шунта – смерть.

Вот так-то мы и подвешиваем жизнь больного на тонкую силиконовую трубочку. III

У большинства таких больных шунты стоят как влитые и работают хорошо, без сбоев. Но у некоторых, таких как наши Андрей и Юля, они выходят из строя регулярно. Андрею было шесть лет, когда у него обнаружили гидроцефалию, обусловленную опухолью третьего желудочка. Хрен его знает, что это за опухоль. За многие годы она почти не выросла. Специалисты различных медучреждений в России и за рубежом судили-рядили, но так и не пришли к какому-нибудь определенному выводу. Только одно мнение было единодушным: удалять саму опухоль – безумие! Третий желудочек – очень скверная для вмешательства зона. Решено было так и вести Андрея: на шунте и под пристальным наблюдением с контрольными МРТ головного мозга.

Юлю мы первый раз прооперировали в пять лет. Удалили опухоль мозжечка. Но после этого нормальный отток ликвора от мозга не восстановился. Пришлось наложить все тот же шунт.

И пошла писать губерния! По разу в год, а то и чаще стали эти ребята поступать к нам наперегонки с отказавшими шунтами! У Андрея каждый отказ шунта вызывал стремительное ухудшение. Час-другой головных болей, рвота – и он уже в коме!

У Юли симптомы отказа шунта были более «мягкими». Она вдруг становилась грустной и начинала часто плакать. Делалась сонливой: рано ложилась спать, с трудом просыпалась. Пять-шесть дней такого состояния – и утром ее уже не могли добудиться. При этом – никаких нарушений дыхания, судорог. Полное впечатление спокойно спящего человека. Но – не добудиться! Мама Юли впадала в панику от малейшего Юлькиного зевка во внеурочное время.

Родители девочки провезли ее по всем возможным клиникам России и зарубежья. Два раза ей полностью заменяли шунтирующие системы на более современные и дорогие, травили химией и облучали остатки опухоли в мозжечке. В конце концов с опухолью справились, но восстановить естественный отток ликвора так и не смогли. И всякий раз вернувшуюся из очередной флориды Юлю через некоторое время доставляли к нам в коме на заблеванном российском реамобиле.

Андрея врачи-родители за рубеж возить не могли и обходились отечественными средствами.

Так все это и тянулось на протяжении более десяти лет. А потом Юля пропала на два года. Оптимисты говорили мне: «Значит, все хорошо! Иначе давно бы привезли со светомузыкой на скорой». Пессимисты, напротив, отводили глаза и говорили: «Может быть, огорчать не хотят…» И вот аккурат под Новый год – привезли к нам долгожданную!

Доставили точно так, как и предполагали оптимисты, – с сиреной, мигалками, грохотом и плачем Юлиной мамы. Срочно взяли Юлю в операционную. После операции говорю её зареванной матери:

– Вы, Людмила Петровна, чем дитя кормили? Она же на операционный стол вся не помещается! Ноги висят!