Удивительные истории о врачах

Даша эта – шестилетняя беленькая девочка с голубыми глазами. Если останется жива – разобьет не одно мужское сердце. У Даши – опухоль на полголовы. Но, по всей видимости, – доброкачественная. Оперировать ее и не переливать кровь – нереально.

И тут в кабинет вторгается все та же Rigas Modes и чуть ли не тащит за собой маму и папу Даши. Наверное, в десятый раз я завожу им свою версию «предупреждения Миранды»: сложная операция, все возможно, исход – трудно прогнозировать, осложнения – неизбежны, большая кровопотеря…

При упоминании крови мама Даши заученно проговаривает:

– Мы против переливания крови.

– Но ребенок может не перенести кровопотерю!

Мама и папа упорно молчат и глядят, как двоечники, в пол.

Говорю:

– Хорошо – вы иеговисты…

– Свидетели Иеговы! – тут же поправляет аптекарша.

– Да… Черт с вами – свидетели… Но Даша – не может быть свидетелем Иеговы! Вы ведь креститесь только в зрелом возрасте. Девочка ваша, дай-то бог, выздоровеет, вырастет и, возможно, не захочет быть одной с вами веры. Дети многое делают наперекор родителям…

– Мы против…

– Вы бы что-нибудь новенькое сказали! Вам бы я ни капли крови не перелил. Но здесь – ребенок! Не жалко?!

– Это – невозможно…

– Тогда забирайте девочку и везите в Москву, в Бурденко. У них есть реинфузор. С его помощью они смогут «собрать» всю потерянную во время операции кровь и вернуть ее Даше. Собственную кровь ей можно переливать?

Троица задумывается. Этот вариант в их программу не заложен.

Пытаюсь ковать, пока горячо, – они сбиты с толку:

– Вашим неприятием переливания крови вы обрекаете взрослых практически на самоубийство, но руками врачей! А в этом случае – планируете прямое убийство ребенка! Я в этом участвовать не хочу! Я уже написал докладную главному врачу больницы. Соберем консилиум. После этого мы обратимся в прокуратуру и к уполномоченному по делам ребенка нашей области. Вы хотите, чтобы вас лишили родительских прав?

Мама с папой молчат. Сбились вдвоем в один комок и тупо молчат.

Иеговистская бендерша зло чеканит:

– Они могут быть лишены общения, если дадут согласие на переливание! Собрание отлучит их!

Терпение мое кончается:

– Значит, так! Если вы соглашаетесь на операцию и по ходу ее возникнет угрожающее кровотечение, мы, независимо от вашего желания, кровь переливать будем. Решите ехать в Москву – дадим все документы и подскажем, к кому там лучше обратиться. Бумаги в прокуратуру мы в любом случае направим и к уполномоченному – обратимся. Думайте! Завтра дадите мне ответ. Дадите вы, родители, а не главарша вашей банды!

На следующий день Даши в палате нет. Родители забрали ее из больницы, даже не сообщив об этом дежурному врачу. Поехали ли они в Москву или ищут нейрохирурга, умеющего оперировать бескровно, – не знаю. Мы в самом деле подали бумаги в прокуратуру, но ответа не получили, и никто к нам за разъяснениями не обращался.

Anamnesis vitae

Медсестра-практикантка пожаловалась: «Захожу в палату № 6, здороваюсь, а все больные смотрят на меня и молчат! Я что-то не так сделала?»

В палате № 6 лежат четыре женщины с поражением левых полушарий мозга. У всех афазия: не говорят и не понимают, что говорят им.

Жанна Вишневская О сексуальных домогательствах и успешном применении русского мата в американской медицинской резидентуре

Когда я была на первом курсе медицинской резидентуры, меня чуть не отчислили за сексуальные домогательства. Ну не то чтобы уж совсем сексуальные, но мои звонки одному из резидентов, верному мужу и молодому отцу, возможно, были несколько навязчивы. Чаще всего я звонила ему по ночам, во время очень тяжелого дежурства. Мне было не важно, дома он или в госпитале. Если он не перезванивал, я не стеснялась набирать его снова и снова.

Сначала со мной аккуратно, с завидной американской деликатностью и толерантностью, попыталась поговорить заместитель директора резидентуры. Стесняясь и краснея, она взывала к долгу жены и матери. Все знали, что у меня двое детей и обаятельнейший муж-профессор. Я мычала и отнекивалась, хотя факта многочисленных звонков отрицать не могла. Меня перестали приглашать на резидентские сборища, не знакомили со своими бойфрендами. Кто знает, может, «that Russian with red hair» решит переключиться на кого-то другого? Неженатые резиденты, особенно хирурги, стали проситься дежурить с «этой рыжей» в надежде, что, может, что-то и обломится в свободные пять минут в ординаторской. Ничего подобного! Я даже имён их не помню. На устах было только одно имя – доктор Ху.

Это уже потом ржали всем госпиталем, включая многострадального доктора Ху.

Дело в том, что, помимо пейджеров, для быстроты связи нам выдали на пробу Walkie Talkie.

Очень удобно. Например, ты на втором этаже, а тебе нужна медсестра на девятом, чтобы сделать назначение. Включаешь, вызываешь:

– Susan, would you, please, add 5 units of insulin to Mr Smith?

– Sure, Dr. V.