Металлическая собака, спавшая, положив голову на лапы. Я сидела и пялилась на нее, вместо того чтобы кричать или бежать оттуда.
В револьверах доктора Хейлмана не было пуль...
Доктор Хейлман, к чему тогда тот разговор про стреляющую куклу, если вы никого, совсем никого не собирались убивать? Если здесь спит собака, а броненосец катится по монорельсу? Если дряхлый шагоход забыт возле дома, но люди в салуне двигаются, как живые? Если брата моего убил не выстрел, а гвоздь и собственный страх...
Потом я легла на землю и долго-долго смотрела на собаку, прежде чем догадаться протянуть руку и провернуть ключ в ее боку. Ожившая, она стала увлеченно копать, рыть сухой песок у порога.
Помедлив, я достала свой револьвер. Приставила дуло к виску.
Собака обернулась, со скрипом виляя хвостом.
Я опустила руку, выбила из барабана пули и ссыпала их в вырытую ей ямку.
Все верно, доктор Хейлман. В револьверах нет пуль.
У порога лает механический пес. Стальные кони поджидают у привязи. Броненосец встречает гостей, а змеи пугают их, высовываясь из-под порога. Стервятники зорко следят на всеми проходящими мимо людьми.
Ваши куклы идеальны, доктор Хейлман. Мартин отлично играет на пианино, хотя мелодии его немного простоваты. Зато Жозефина прекрасно поет – скажем прямо, я понимаю Ллойда, который не спускает с нее глаз.
Вашу вывеску, доктор Хейлман, я почистила и прибила над салуном. Людям нравится. Иногда они спрашивают меня – а кто такой доктор Хейлман? И что я могу ответить? Я рассказываю им о старом лисе Вагоше, бандитах и вас. Упоминаю и старуху Месть.
И в револьверах, доктор Хейлман, по-прежнему нет пуль.