Удивительные приключения Яна Корнела

Ко всему сказанному мне хотелось бы добавить вам еще кое-что: во время обучения вас нет-нет, да и стукнет мушкетер, которому поручат муштровать ваши неуклюжие тела. Он будет с вами жесток, нетерпелив, и вам будет казаться, что мушкетер — воплощенный дьявол, ниспосланный вам господом богом. Лейтенант же Тайфл, наоборот, не дотронется до вас и кончиком своего хлыстика. Но за каждую сделанную вами ошибку он прикажет подвесить мушкетера, обучавшего вас, за руки к дереву и оставит его повисеть так около часика, пока тот не потеряет сознание. Потом он прикажет облить его ледяной водой и, когда подвешенный очнется, оставит повисеть его еще. Однажды вот так же пришлось повисеть и мне, — потом я целую неделю вскрикивал от боли, когда мне нужно было приподнять, к примеру, мушкет. Стало быть: будьте осторожны с тем, кто действительно истязает человека.

Я не скажу, чтобы сами наши мушкетеры были какими-нибудь невинными младенцами или человеколюбцами. Нет-нет, но… Вы должны понять, что, если человека каждый день гонят на убой и ему известно, что, не успей он убить противника, убьют его самого, если ему чаще приходится купаться в крови, чем в воде, если он смотрит на каждый дом лишь как на то, что нужно поскорее поджечь, если он делает это уже в течение целого ряда лет и ему постоянно твердят, что это его долг, честь и слава, если подобное вколачивают ему в голову при помощи кнута, то, разумеется, через некоторое время из него получается совсем другой человек, нежели тот, который оставил отчий дом.

Да, сыночки, война — это самая скверная штука на свете, хуже всякого потопа и мора. Хуже не только потому, что она уничтожает города и села, убивает человека, но и калечит беднягу, превращая его в дьявола. Подобный калека продолжает жить и бесчинствовать в этом мире.

Вот каких дьяволов делает из нас такая война, в которую мы впутались, как Пилат в спор о вере. Но какое дело нам до нее? Ради чего, например, должны воевать вы? Неужели у вас есть какая-нибудь охота вмешиваться в то, из-за чего так грызутся император, немецкие князья, французы и шведы?

Небрежно махнув рукой, усач как бы сам ответил на этот вопрос. Он был чертовски прав. Ведь ни у меня, ни у Мотейла с Картаком, ни у парней из Спомышля и Цитова не было никаких причин вступать в драку с чуждыми нам коронованными особами.

Мы с минуту помолчали, но скоро я снова не выдержал и спросил его:

— Будьте любезны, пан мушкетер…

— Какой я тебе пан! — перебил он меня. — Я просто Матоуш Пятиокий, ни больше ни меньше. Запомни это!

— Не могли бы вы рассказать нам, что вы чувствовали, когда шли в свою первую настоящую битву?

— В настоящую битву? — усмехнулся мушкетер. — Всякая битва, сынок, бывает только настоящая! Если вы интересуетесь моим первым боевым крещением, то я могу рассказать вам о нем, — ведь подобное каждый запоминает навсегда. Только вам придется позаботиться о том, чтобы у меня не пересохло в горле.

Заглянув в наши кружки, мушкетер удостоверился, что в них осталось еще немало пива и подумал, что мы новички даже в выпивке. Он поудобнее уселся на соломе и начал свой рассказ.

Глава вторая,

в которой мушкетер Матоуш Пятиокий рассказывает о том, как он, будучи новобранцем, в 1620 году участвовал в достопамятной Белогорской битве под Прагой

— Вот уже стукнуло двадцать пять лет, как меня забрали в солдаты и сделали кирасиром. С лошадьми я умел обращаться еще до службы, а для кирасы моя широкая грудь подходила с юношеских лет, вызывая восхищение как господ-офицеров, так и девушек.

По сравнению с кирасирами мушкетеры просто бездельники. Сначала я страшно гордился тем, что буду красиво гарцевать на коне, в шлеме и в латах, словно какой-нибудь рыцарь, с мечом и пистолетами у пояса. Но это продолжалось недолго, — скоро я стал завидовать пехотинцам: ведь они заботились только о себе, своем мундире и оружии. Нам же приходилось заботиться о конях, — о них-то в первую очередь; и только тогда, когда они были накормлены, выскреблены, — словом, приведены в полный порядок, появлялась минутка и для себя. Ну, а латы? Они дьявольски тяжелые. А чего стоило вычистить до блеска высокие кожаные ботфорты! Работы у нас было в три раза больше, чем у других. Недешево доставалось нам подобное щегольство!

Я служил в сословном войске, в полку молодого принца Ангальтского.

Да, подождите-ка, ведь мне следует помнить, что тогда вас еще не было на свете и вы, наверняка, не знаете ни того, что такое сословное войско, ни того, кто такие были чешские паны сословные.