Удивительные приключения Яна Корнела

Это… Это, стало быть, смерть! Она здесь, перед моими глазами. Через минуту я уже не буду жить, ходить, дышать и видеть этот мир… Но тут — я не знаю, как это получилось, — у меня разом исчез весь страх и — мною овладели такое ужасное бешенство и возмущение перед вопиющей несправедливостью, что я вдруг почувствовал в себе небывалую силу и готовность ко всему. Что ж, теперь мне уже нечего терять, теперь я разглашу перед всем полком гнусные проделки, совершенные Тайфлом.

Впрочем, этот хитрый дьявол обезопасил себя и против подобной возможности. Вдруг все полковые барабанщики бойко заработали своими палочками по барабанам, и над нами поднялся такой барабанный бой, который походил на громовые раскаты. Разве перекричишь все это! Так, в барабанном грохоте, исчезла и моя последняя надежда.

Когда нас подвели к виселице, барабаны замолкли, чтобы полковой писарь смог прочесть приговор, однако в ту же минуту за мной и за Картаком встали два кирасира. Они держали в руках пистолеты и не сводили глаз с Тайфла. Словом, этот сатана предусмотрел все. Разумеется, стоило нам только открыть рот, как он подал бы знак и мы получили бы пулю в спину. Таким образом, одноглазому все-таки удастся отправить нас на тот свет вместе с нашей тайной. Когда петля сдавит нам горло, лейтенанту Тайфлу уже не придется опасаться того, что о его краже узнают другие. Мы оказались совершенно беспомощными.

В то время, когда какой-то немецкий писарь читал приговор — а в нем говорилось о нас, как о бунтовщиках, схваченных при попытке к мятежу, — ну, пока он каркал всю эту бессмысленную ложь, я заметил, как каре с одной стороны раздвинулось посередине и через образовавшийся проход на площадь въехал полковник Помпейо со своим штабом. Он направился прямо к нам.

Лейтенант Тайфл выступил ему навстречу, отдал честь и, указывая на нас, принялся с жаром что-то объяснять полковнику. Помпейо бросил взгляд в нашу сторону и грозно нахмурился. Ну, слава тебе, господи!

Наконец-то нам повезло — этот, пожалуй, прикажет не повесить нас, а четвертовать!

Все закончилось, однако, не так, как мы думали.

Помпейо слегка приподнялся в седле и закричал громким дребезжащим голосом:

«Солдаты! Rebelie é peccato, grandissimo peccato,[11] нужно наказать. Строго наказать. Вот так! — и он провел рукой вокруг шеи. — Morte![12] Но жаль молодой солдат и questi soldati sono ancora come fanciuli.[13] Потому — один помиловать. Один — uno![14] Один — libero,[15] другой — morto![16]»

В эту минуту Тайфла точно ужалила оса. Он снова начал что-то жужжать полковнику в уши, но тот прикрикнул на него и отдал ему какой-то приказ, которого я не понял, — он говорил по-итальянски. Я заметил, как Помпейо покраснел, а Тайфл побледнел. Когда полковник подозвал к себе барабанщика и еще раз выругался, Тайфл уже не посмел даже пикнуть. Тут произошел самый удивительный случай, который мне доверюсь пережить. После того, как барабанщик поставил барабан у наших ног, палач вытащил из своей сумки две игральных кости и, подав обоим нам по одному кубику, сказал:

— Вы сами кинете жребий: кому — жизнь, кому — смерть. Каждый бросит свою кость. У кого выпадет большее очко, — тот выиграет. У кого меньшее, — того повешу.

Нас поставили друг против друга, и нам пришлось разыгрывать между собою петлю. Помпейо пришпорил свою кобылу, желая посмотреть на это захватывающее зрелище. Меня с ног до головы осматривали, как диковинку, штабные офицеры, Тайфл, палач. Но больше всего меня жег пристальный взгляд Картака. Боже мой, чего там только не было! И горечь оттого, что нам, именно нам, лучшим друзьям детства, приходится играть друг против друга, когда выигрыш одного будет означать смерть для другого. И страстное желание выиграть — кто же мог бы упрекнуть беднягу за это, — и просьба простить ему уже сейчас, если жребий выпадет в его пользу. Вероятно, то же самое можно было прочесть и в моих глазах.

— Avanti![17] — вырвал нас из оцепенения приказ Помпейо.

Тут поднялась рука Картака. Я видел, как она дрожала и как выпала из нее кость на барабан. Кость подскочила один раз, другой — и, наконец, легла четверкой кверху.

Теперь подошла моя очередь. Его четверка для меня — две возможности выиграть и три — проиграть. Было страшно сознавать, что через секунду мою судьбу решит мертвый костяной кубик, который я сжимал в своей потной ладони. Зажмурив глаза, я бросил его на барабан. Вслед за этим вокруг меня поднялся крик. Я открыл глаза. На барабане лежали обе кости и на обеих четверки!

— Тогда повторите! — ободряюще сказал нам палач. Теперь зрители, обступившие нас, вошли в такой азарт, какой бывает при настоящей игре в кости.

Для нас же повторная жеребьевка была новым, еще более ужасным напряжением сил, от которого у человека едва не наступает разрыв сердца.