Удивительные приключения Яна Корнела

— Мы очень устали, когда, наконец, вышли на лесную наезженную дорогу; она обещала привести нас к какому-нибудь населенному пункту. Мы пустились по ней, и нам было все равно куда брести, — пусть даже прямо в объятия шведов.

Немного погодя мы действительно наткнулись на препятствие; только оно было совсем не такое, которого мы ожидали. Им оказалась офицерская карета, остановившаяся посредине дороги. Она была окружена несколькими — очевидно ранеными — солдатами, которые спорили с каким-то человеком, укрывавшимся под брезентом коляски. Подойдя поближе, мы заметили имперские знаки отличия на куртках раненых солдат и тут же уловили причину спора. Солдаты задержали карету и хотели как можно быстрее выбраться на ней из опасных мест, так как у людей, брошенных на произвол судьбы, уже не хватало сил для того, чтобы добраться до своего полка или до ближайшей деревни.

Но у хозяина коляски было иное мнение: карета принадлежала ему, он — офицер, и у него — особое предназначение!

Боже мой, как можно было не узнать этот голос с первого же слова! Ведь это был голос нашего лейтенанта Тайфла!

У нас немедленно появилось желание вмешаться в спор.

Удивительно, пока я был неопытен, — я боялся Тайфла и позволил ему легко запугать и обмануть себя. Теперь же, когда за плечами у меня была уже одна битва, прежде опасный Тайфл неожиданно предстал перед моими глазами обычным негодяем, которого следовало наказать. Наказать не только за мошенничество, прикарманивание солдатского жалованья, не только за то, что он хотел тогда заткнуть мне рот, несправедливо осудив меня на смерть, а наказать главным образом за то, что барахло, которым он нагрузил свою карету и которое, безусловно, награблено, для лейтенанта было дороже солдат, безропотно рисковавших за него жизнью.

Перед моими глазами разом воскресли сотни погибших, мимо которых мы проходили, и тогда в душе у меня закипела невыразимая ненависть к этому мерзавцу, вероятно увильнувшему от битвы и позаботившемуся только о том, чтобы как можно больше раздобыть трофеев.

— Теперь, пан лейтенант, пора расквитаться! — крикнул я и бросился к карете. Заглянув в нее, я сразу узнал тот самый сундук, из-за которого мне чуть-чуть не пришлось лишиться жизни.

— Ребята, сначала вытащите сундук! А потом выбросьте из кареты всю дрянь! Мы же с Пятиоким берем на себя заботу о пане лейтенанте.

Тайфл не мог ничего поделать. Он, как хомяк, подпрыгивал на барахле, когда солдаты потащили из-под него ковры, узлы, а потом и сундучок.

Сундучок вывалился из кареты прямо на угол; доски с боков покоробились, и между ними посыпались на землю гульдены, словно зерна из разорвавшегося мешка. В эту же минуту Тайфл выпрыгнул из кареты прямо на рассыпанные деньги и уже потянулся к поясу за оружием. Но наши шпаги оттеснили Тайфла своими остриями к карете, прижав его, как жука, к стене; оставалось только приколоть его.

Солдаты принялись набивать свои сумки и карманы деньгами, кричали вместе с оравшим Тайфлом; в лесу поднялись страшный шум и суматоха.

Потом солдаты стали усаживаться в карету; сделать это было не очень легко, поскольку они загрузили себя гульденами и походили на чучел, надутых воздухом. Мы же с Матоушем отвели неистовствовавшего Тайфла в сторонку и привязали его там для верности к дереву. Вернувшись к карете, мы прыгнули в нее и помчались на лейтенантовой колясочке, в которую была впряжена довольно приличная лошадка.

Вслед нам еще долго летели угрозы и проклятия наказанного лейтенанта.

— Напрасно мы привязали его, — сказал вскоре Пятиокий, — нам следовало бы заткнуть ему рот навсегда. Остановитесь-ка и подождите меня, через минутку я вернусь обратно.

Мне же не хотелось этого. Тайфлу ничем не удастся искупить свою вину после того, что он собирался сделать со мною, но разве я мог позволить себе убить безоружного врага? А ведь с Тайфлом были счеты как раз у меня, а не у Матоуша.

— Как хочешь! — ворчливо заговорил Пятиокий. — Это твое дело. Но если бы ты был поопытней, то наверняка бы знал, что безопасен противник — только мертвый.

Тогда я, разумеется, не мог знать, какую великую правду говорит мне здесь старый мушкетер и как жестоко заплачу я однажды за то, что не послушался его.

Пятиокий правил конем, я заботился о раненых. Только теперь у меня появилось время посмотреть на них. Знаете ли, кого я нашел тут? Нашего Вацлава Мотейла, которого я потерял где-то в самом начале битвы.

— Не скоро же ты признал меня! — сказал он сквозь зубы. — Ну ничего, я сам был тогда твоим казначеем. Половина из того, что я набрал, — твоя.

Он был ранен в левую руку, но совсем легко. Встреча доставила нам обоим большую радость.

Тотчас же я вспомнил еще об одном земляке, и улыбка погасла у меня на лице, как затушенная свечка.

Вацлав сказал:

— Я знаю, Штепан…

Так, стало быть, и он знает о смерти друга. Мы сидели рядом и оба смотрели вперед, на спину бегущего рысью коня, на дорогу. Только бы не встретиться взглядами, — ведь иначе мы наверняка расплачемся!..