Удивительный Самсон. Рассказано им самим... и не только

Итак, когда наступила ночь, я тихо лежал, пока не убедился, что охранники ушли в свои комнаты, расположенные в некотором отдалении, при этом никто не присматривал за узниками после заката, это не считалось необходимым, так надежно они были заперты и отгорожены решетками. Тогда я поднялся и принялся трудиться над цепочкой. Минут пять ушло на то, чтобы разорвать сё. Потом взялся на наручники. Но открыть их проволокой оказалось намного труднее, чем я предполагал: не хватало освещения. Поэтому мне не оставалось иного выбора, кроме как оставить их, но это означало, что мне нужно оторвать две половинки цепи от наручников, иначе они бы мне очень мешали. На это не ушло много времени, и теперь я был готов уделить внимание пруту, который быстро вынул из пазов.

Удалив прут, я вставил его между двумя другими и начал выгибать их. Вскоре я раздвинул их, но мне не удалось сделать таким способом достаточно широкий проход, чтобы пролезть между ними. Так что, отложив прут, я стал изо всех сил вырывать их из кладки. Несмотря на то, что они значительно ослабли, мне поначалу не удавалось это сделать. Но, упорно продолжая работу, я смог, в конце концов, высвободить верхний конец среднего прута, после чего вытащить его получилось сравнительно легко.

Освободив проход, я должен был теперь сделать крюк из заточки, которая так хорошо послужила мне, и я лихорадочно принялся сгибать её в нужную форму. Доделав это, прикрепил к крюку получившуюся верёвку и. не заботясь о наручниках, обмотал её вокруг тела, выполз через окно и осторожно соскользнул в воду. Я поплыл через ров, благополучно перебрался на другую сторону и стал переползать пространство, отделявшее затенённое место возле стены. Что меня увидят, я не особо боялся, так как ночь была черным-черна, и в любом случае подозревал, что наблюдение с башен крепости не было особенно пристальным, так как побега в этом месте никто не ожидал. Тем не менее, желательно было действовать осторожно.

Добравшись до стены, я стал пробираться вдоль неё всё ещё ползком, пока не достиг места, где всего в нескольких шагах от стены стояло дерево. Я. конечно, заранее знал об этом дереве и о том, что оно росло близко к стене. И зная это я нашел в нём выход из положения, в котором оказался из-за недостаточной длины веревки. Про этот способ, вы помните, я намекал ранее.

Взобравшись на дерево и забросив с него веревку, я рассчитывал, что смогу попасть на верхушку стены. Итак, без малейшей задержки вскарабкался на дерево, прополз как можно дальше по одной из веток, тянувшейся в нужном мне направлении, и начал забрасывать веревку на стену. После нескольких неудачных попыток я смог зацепить крюк, натянул веревку, проверяя, насколько крепко она держится, чтобы можно было перескочить по ней с дерева. То ли я неверно оценил зацеп, то ли на мгновение ослабил натяжение, когда соскочил с ветки, но как только налетел на стену, крюк отцепился, и я грузно рухнул на землю.

Минуту или две я лежал ошеломлённый, но, к счастью, ни одна кость не была сломана. Затем, придя в себя, я влез вверх по дереву еще раз, снова пытаясь зацепиться. После нескольких тщетных попыток я добился крепкого, как казалось, захвата и полетел с дерева во второй раз наудачу. Я налетел на стену с глухим стуком, который отдался во всех моих членах, и в этот миг чуть было не выпустил веревку. Но крюк удержался, и, попеременно меняя руки, я карабкался вверх по верёвке, пока, в конце концов, не добрался до верхушки. Там я задержался только для того, чтобы понадёжнее закрепить крюк в нужном мне направлении. Затем, стравив веревку, спустился по другую сторону стены, спрыгнул и вновь стал свободным человеком.

Глава IV

Совершив побег из крепости, я избавился от стальных оков без особых трудностей и отправился в Будапешт, до которого не сразу добрался, переживая и невзгоды, и захватывающие приключения. На моём пути мне пришлось полагаться на русских пленных, работавших в сельской местности, получая пропитание от них, а когда не удавалось добыть что-нибудь таким способом, мне приходилось обходиться вовсе без еды. Погони, как обнаружилось позднее, не следован о особенно опасаться. Ибо отношение Австрии к русским пленникам, которых она удерживала, значительно изменилось со времени революции большевиков. Всегда довольно терпимое, как я говорил ранее, сейчас оно стало ещё более доброжелательным. И, к тому же, у неё были свои заботы. Сказывалась блокада союзников, и Австрия с трудом могла прокормить своих пленников, число которых достигаю сотен тысяч. Так что, когда кто-то хотел освободиться под честное слово, его обычно отпускали, и он должен был найти работу, чему оказывайся только рад. Военный контроль в то время, о котором я говорю, здесь, в Австрии, был слабым.