Удовольствие во всю длину

– Мы сидим с Етоевым, выпили коньячку, расслабились, а он и говорит: «Давай, если победим, отдадим премию Букше, она беременна, ей нужнее». Ну не мог же я отказать! Так что мне особо ничего и не светило, хаха.

Книжка вышла в двух издательствах – «Ил-мюзик» и «Лениздат». «Ил-мюзик» организовали наши друзья – Женя Алехин и Кирилл Маевский. «Печатная машина» стала первой книгой, которую они опубликовали. «Лениздат» не спешил. В какой-то момент Марат и вовсе разуверился, что они выпустят книгу. Выпустили.

– Сколько тебя там мурыжили? – спросил я как-то.

– Девять месяцев, – ответил Марат. – Очень символично.

После «Печатной машины» Марат понемногу писал короткие рассказы. Искал что-то новое. Хотя идей по-прежнему было много. Как и раньше. Лучшим из рассказов, написанных в тот период, он считал «Второе пришествие».

– Знаешь, – говорил он. – Я вот в «Печатной машине» многое сказал. Не хочется повторяться, потому что тем самым я принижу уже сказанное. То есть мне нужно говорить о другом. Мне бы хотелось писать что-то типа «Второго пришествия».

Его напечатали в сборнике «Русские женщины».

– Одна сорок седьмая книжки – моя, – сказал Марат, собираясь в издательство за авторскими экземплярами.

Последний роман Марата «ЖеЗеэЛ» вначале мог стать документальным фильмом. Однажды он позвонил (Марат вообще чаще звонил по телефону, чем писал сообщения в соцсетях) и рассказал про своего необычного знакомого.

– Валера тоже писатель. Накатал штук двести романов и продолжает писать их, каждый месяц новый роман. Чего там только нет. Приключения, детективы, эротика, ё-моё. Но сам Валера человек с непростой судьбой, бляхо, очень трагичный персонаж. Работает где-то на заводе, болеет, а вечерами сидит за машинкой и пишет романы. Представь, да? Вот бы это снять. Как он днем вкалывает, сам весь больной, бедный, приходит домой, варит себе на ужин какую-нибудь картошку, а потом садится за печатную машинку и половину ночи строчит.

Марат загорелся этой идеей. То и дело перезванивал и рассказывал, какие сцены надо отснять. Как это должно всё выглядеть. У меня была неплохая по тем временам видеокамера. Я должен был стать оператором.

– Валера согласился. Он и на завод нас проведет. Начнем снимать, когда снег выпадет.

– Почему? – спросил я.

– Не знаю. Просто такое ощущение. Готовь камеру, бляхо, тренируйся пока.

Я был готов. Но Валера внезапно наотрез отказался от съемок. Марат был раздосадован. Впрочем, не сильно. Видимо, тогда он и решил написать роман о своем поколении, своих друзьях, собиравшихся стать гениями, но ставших неудачниками.

Роман писался около года. Марат без конца его редактировал, правил. Казалось, его самокритичность не знала границ. А может быть, ответственность за каждое слово. Он истратил много сил и нервов. Попал в больницу, прихватило сердце.

– Врач сказал, оно у меня слишком большое, – говорил Марат, смеясь.

– Серьезно?

– Ага. Как у быка. А что, нормально звучит? Писатель с бычьим сердцем.

Перед тем как отдать роман издателям, Марат поменял имена всех героев на вымышленные.

– Я их менял и чуть не плакал. Это как сына назвать как-нибудь, а через пару лет поменять имя.

Издатели к тому же попросили подумать над другим названием.

– «ЖЗЛ» не нравится? – спросил я.

– Нет. Нравится. Но типа продавцы будут ставить в нонфикшн, в отдел «ЖЗЛ». Там она пропадет. Ни к селу ни к городу. Давай, предлагай название.

Я не знал, что предложить. Мне нравилось название «ЖЗЛ». Выход нашел наш друг Вадим Шамшурин – назвать роман «ЖеЗеэЛ». Марат согласился. Кроме издательства «Лимбус Пресс» роман взяли для публикации в журнал «Дружба народов». Публикацию запланировали на сентябрь шестнадцатого года. Женя Алехин собирался к осени переиздать «Печатную машину», на этот раз с иллюстрациями.

Марат этого уже не увидел.

– Хочется отдохнуть. Посмотреть мир. Уехать в Италию и болеть за какой-нибудь «Милан», до конца жизни, – сказал он в нашу последнюю встречу.

Валерий Айрапетян. Образ Марата

Марат был похож на рано состарившегося мальчика.

Он проповедовал нам – начинающим писателям – учение об образе.

На мой вопрос, какое значение в художественном тексте имеет этот самый образ, Марат ответил: «Вот представь себе молодого красивого человека, который ходит, смеется, плачет, любит. А теперь представь себе этого человека в гробу. Он может быть еще красив, но уже не жив. Это труп красивого человека. Через какое-то время это красивое тело начнет разлагаться, превратится в землю и исчезнет навсегда. Человек был жив и красив, пока в нем жил дух. Так же и с литературой. Если в тексте нет образа, нет частички духа, то это не литературное произведение, а его труп. Он может быть даже красивым, этот текст, но скоро начнет разлагаться, а со временем исчезнет, и никто о нем не вспомнит».

Этих примеров у Марата было великое множество, но врезался в память именно этот.

Или вот еще.