Удружила, маменька! (СИ)

- А если серьёзно, то я не столько гинекологией бредил, сколько акушерством, - продолжил Кисслер. - У меня мама новорожденных близнецов потеряла из-за врачебной ошибки, мальчика и девочку. А я им уже имена выбрал, мне пять лет было тогда. Разговаривал с ними через животик, брату машинку из картона склеил, сестрёнке - выменял у соседской девчонки маленькую куколку на свои любимые очки. А они вот, пару часов прожили после родов. А у соседки моей плод крупный был, кесарить надо было. А врачи приняли обычные роды, ребёнка полуживого вытащили, синего всего, бросили его на подоконник, сообщили, что умер. А через два часа приходят: “Ваш ребеночек жив”. Оживили, блин! А там четыре минуты мозг без кислорода - и всё, необратимые последствия. Он инвалид теперь, овощ.

Я в роддоме мечтаю работать, чтобы свести к нулю все вот такие случаи. Но пока вот годик должен попрактиковаться в женской консультации.

- Дай пожму твою руку, Никит, - снова протянул ему ладонь папа. - Это очень благородное дело. Ты молодец! У тебя всё получится. Жаль, что не все врачи такие, “больные” своей профессией.

Я сидела и растерянно хлопала глазами. После такого рассказа стало стыдно и за папины хохмы, и за свои насмешки и заморочки. Парнь-то благородный, серьёзный, амбициозный: мир хочет изменить к лучшему! Блин, даже зауважала его!

Маменька сидела, утирая платочком глазки. Растрогалась. И ещё больше очаровалась им!

- Ой, Никита! Как жене-то твоей повезёт! Это же прекрасно, когда мужчина женскую физиологию знает. Во всех планах!

- Моя жена будет самой счастливой женщиной и мамой, я всё для этого сделаю, - опустил смущённо глазки Кисслер. Блин, да замолчи ты! И так уже все за этим столом в сопли растеклись от тебя!

Ну, кроме меня, конечно!

- Девки-то наверно табунами бегают за тобой? - вкрадчиво продолжает развивать интересующую тему маменька.

- На недостаток женского внимания никогда не жаловался, - ухмыляется этот демон. Ему, похоже, тоже приятна эта тема. Да ещё в присутствии юной особы!

- Вот! Смотри, каких парней надо искать! - назидательно выдала матушка. - А не таких, как этот твой… Рамм-срам! Весь в наколках, как из зоны, поёт какую-то хрень, да и на уме, наверно, только секс, вино, наркотики, гулянки. Мне, если что, такого зятя даже близко не надо.

- Рамма у тебя и не будет, - съязвила я. А сама даже обрадовалась: хорошо, что ты заговорила про моего любимого певца Владика Рамма, мамочка. Пусть этот докторишка знает, какие мне нравятся парни.

- Рамм? - удивлённо повернулся ко мне Кисслер. - Ты слушаешь такую низкосортную музыку?

- Да, - гордо ответила я. - И считаю её прекрасной. И его тоже.

- Я в наш следующий приём хотел провести с тобой профилактическую беседу о контрацепции, - не стесняясь, провякал это “стыдное” слово Кисон. - Но, похоже, нужно будет твой музыкальный вкус поменять.

- Вот теперь я даже шага не сделаю в сторону женской консультации, - пообещала я, с вызовом глядя на мать.

- Юлия! - стукнула по столу маман. А потом смягчилась:

- Никит, так можно же и у нас осмотр провести. У неё в комнате. А потом просто запишешь в карте. Только у неё месячные вчера начались, грудь очень болит в такие дни. Может посоветуешь каких таблеточек от этой напасти?

- Мама! - вскочила я. Не, ну ладно, этому всё выболтала обо мне! Но не при папе же! И не за ужином!

- Иди в спальню, готовься к осмотру, - тоном, не терпящим возражений, отрезала маменька.

Я, не помня себя от негодования, выскочила из-за стола и пулей вылетела из комнаты.

Вот это разве мать?

Это какая-то грязная сводня!

Сутенёрша!

Я, как была, в домашних бриджах и футболке, так и выбежала из квартиры, громко хабарызнув входной дверью. Хорошо, что шлёпанцы были на ногах, а то бы босиком почапала. И телефон с наушниками в кармане, не пропадём! Сейчас сяду на качельку в детском городке и буду следить, когда этот доблестный рыцарь натрескается матушкиных яств и свалит в туман.

Мне вдруг вспомнились мои юные годы: как я иду из магазина, невинно облизывая чупа-чупс, в короткой юбочке, с распущенными волосами. А Кисон играет на гитаре. Поёт так классно, офигенный тембр и слух. Увидев меня, он переходит с иностранной песни на русскую:

- “И вот я, словно тень, плетусь за Юлей,

Амурный хлюпик.

Подойти боюсь я к Юле,

вдруг меня она не любит;

А вдруг другого любит Юля,

любит не меня?

Ведь в мечтах на двоих у меня с Юлей

одна фамилия.

И так полгода,

днём - пожар,

а ночью - бессонница…”*

Честно? Да, приятно было его внимание. Даже нравился мне немного. Но ни на какие отношения с ним я не рассчитывала: видела, какие девочки ему нравятся, раскованные, фигуристые сучки, которых он тискал и целовал у меня на глазах. Чего же сейчас-то он снова ко мне лезет?! Да, я фигуристая теперь, но раскованности во мне нет ни грамма, сам убедился. Нафига весь этот цирк?

Он вышел через полчаса, подошёл к своей машине и огляделся.

Блин, заметил!

- Чего сбежала? - подошёл он ко мне. - Думаешь, я бы стал тебя осматривать вот так, как велела матушка?

- Нафига ты вообще нарисовался в моей жизни? - равнодушно вздохнула я.