Уэйн Гретцки. 99. Автобиография

Современные же более гибкие клюшки игроки могут быстро изготавливать и выполнять броски, когда шайба находится на уровне находящейся сзади ноги, что позволяет бросать значительно быстрее. По собственному опыту могу сказать, что хоккей значительно изменился в период с 1987 по 1997 г., поскольку у игроков стало меньше времени на то, чтобы делать щелчки с полным замахом. Марк Мессье стал одним из первых выполнять броски, когда шайба находилась на уровне ноги, находящейся сзади, чтобы застать вратаря врасплох. Помню, как Оуэн Нолан сделал то же самое в 1997 г., во время матча всех звезд, хотя Оуэн и не пытался сделать так, чтобы бросок оказался неожиданным для Доминика Гашека. Оуэн вообще показал, в какой угол полетит шайба, и тем не менее сумел переиграть Гашека. Но они – большие, сильные парни. Сейчас все играют гибкими клюшками и используют силу, передающуюся шайбе благодаря распрямлению эластичной части клюшки, чтобы ввести вратаря в заблуждение относительно направления броска. Такой игрок, как, например, Фил Кессел, использует клюшку как рогатку. Сейчас щелчок можно увидеть в основном лишь в исполнении защитников, если позволяет время, они делают броски от синей линии. И неудивительно, что у парней с самыми сильными бросками самые жесткие клюшки. Ши Уэбер, Здено Хара и Брент Бернс играют клюшками, которые большинство других игроков даже не смогли бы согнуть.

В 1989 г. Джим Истон, мой хороший друг, пришел ко мне и сказал: «Уэйн, у нас есть для тебя клюшка. Она придется тебе по душе. Мы смогли добиться жесткости, которая тебе нравится, но она весит в три раза меньше». Это была клюшка из двух частей с алюминиевым черенком. Мне она полюбилась. Она была очень жесткой – при щелчках шайба летела с огромной скоростью. Но она была такой легкой, что весь вес приходился на крюк, что позволяло лучше чувствовать шайбу.

Я подумал: «Что ж, неплохо». Хотите верьте, хотите нет, но в детстве я все время играл легкой клюшкой. Папа всегда говорил: «У тебя должна быть легкая клюшка».

Я также закруглил черенок своей деревянной клюшки, чтобы она походила на клюшку для лакросса. Пол Коффи сделал то же самое. Благодаря этому руки легче скользили по черенку, и клюшка стала гораздо удобнее. Истон сделал для меня жесткую клюшку с закругленным черенком, но которая была гораздо легче. Опробовав ее впервые, я подумал: «Вот это да! Где же она была всю мою жизнь?»

В Лос-Анджелесе Питер Миллар, наш менеджер по экипировке, обматывал лентой мои клюшки. Многие предпочитают делать набалдашник, наматывая на рукоятку клюшки ленту, но мне нравились специальные набалдашники, которые надевались отдельно. На каждой клюшке была проставлена дата. Если вы думаете, что у вас есть одна из моих клюшек, посмотрите на конец черенка, и там будет дата, написанная маркером Sharpie. К тому времени я играл алюминиевой клюшкой «Easton» из двух частей. Питер обматывал лентой крюк, разогревал его, вставлял в черенок, затем надевал набалдашник и проставлял дату.

Лишь немногие игроки пользовались тогда составными алюминиевыми клюшками, поэтому, когда я начал играть Easton’ом, это в некотором смысле на время изменило хоккей, потому что все стали брать с меня пример. Я никогда не играл цельными композитными клюшками, но сегодня игроки полагаются на них. Если вы сейчас покажете им алюминиевую составную клюшку, они посмотрят на вас и спросят: «Что это вообще такое?» Я их не виню, потому что сам испытывал подобное чувство, когда смотрел в детстве на клюшки Хоуи Моренца.

Понятно, что Хоуи Моренц играл до меня – и даже до Горди Хоу. Фактически, когда Морис Ришар начал блистать в лиге, болельщики сравнивали его с Моренцем. Я никогда не видел, как он играет, но, глядя на его клюшку, я мог представить, какой была бы игра с его участием. Мне легко было понять, как бы чувствовалась шайба на крюке такой тяжелой клюшки. Клюшки, которыми играли в то время, были намного короче, поэтому я понимал, что им приходилось держать руки ближе друг к другу. С такой короткой клюшкой шайба была у игрока под полным контролем, и при кистевом броске вратарю было бы трудно заметить момент, когда шайба отходит от крюка. Но игрокам при этом действительно приходилось держать голову высоко.

Вы видите, как разыгрывалось воображение ребенка при одном лишь взгляде на эти старые клюшки. Глядя на экспонаты в Зале славы, я мог представить, как играли в хоккей в те времена. Игра была невероятно жесткой, но и была элегантной, основанной на контроле шайбы и умелом и спонтанном использовании предоставляющихся возможностей. По крайней мере, так в хоккей играл Хоуи Моренц.