Уехал цирк…

АЛЬБЕРТ. Гули-гули. Гули-гули-гули. Хорошие голуби. Толстые голуби. Прожорливые голуби. Гули-гули. (Бросает им кукурузу из пакетика, наблюдает за голубями. Появляется БЕККИ, в старом зимнем пальто, которое ей велико, смотрит на пустое место, где находился «Лабиринт», плачет. АЛЬБЕРТ из вежливости притворяется, будто не замечает ее присутствия, потом понимает, что должен что-то сказать). Ребекка? Что-то не так?

БЕККИ. Привет, мистер Риди. Нет, все хорошо.

АЛЬБЕРТ. А по-моему, что-то не так. Ты плачешь.

БЕККИ. Все у меня хорошо. (Смотрит на пустоту за скамьей, вытирает глаза, снова начинает плакать).

АЛЬБЕРТ. Милая, не надо. Не плачь. Не может все быть так плохо. (БЕККИ садится на скамью и рыдает). Если хочешь выговориться, я очень хороший слушатель. Это одно из моих считанных достоинств.

БЕККИ. Не думаю, что есть смысл говорить об этом, но все равно спасибо, мистер Риди.

АЛЬБЕРТ. Иногда, когда выговоришься, становится легче. Это общепризнанная мудрость, поэтому, если честно, доказывать тебе это не обязательно.

БЕККИ. Просто моя семья хочет похитить меня и увезти в Питтсбург.

АЛЬБЕРТ. В Питтсбург?

БЕККИ. Да. Разве это не ужасно?

АЛЬБЕРТ. Знаешь, Питтсбург – не такое плохое место. А почему тебя хотят увезти в Питтсбург?

БЕККИ. Чтобы оставить меня в приюте для женщин, рожающих вне брака.

АЛЬБЕРТ. Ох! Ой-ой-ой! (Пауза). Не сочти меня излишне любопытным, но… э… отец ребенка… он не может…

БЕККИ. Он уехал. Я не знаю, где он. Не хочу о нем говорить.

АЛЬБЕРТ. Может, ты понимаешь, если ты поедешь в Питтсбург и родишь, для твоего ребенка найдут хороший дом, а ты такая молодая, у тебя впереди будет вся жизнь, чтобы…

БЕККИ. Не отдам я своего ребенка. Моя мать умерла, когда я родилась, и всю жизнь я ощущаю огромную пустоту на том месте, где должна быть она. Не хочу, чтобы то же самое случилось с моим ребенком. Я хочу его родить и заботиться о нем.

АЛЬБЕРТ. Понятно. Сколько тебе лет, Ребекка?

БЕККИ. Шестнадцать. Точнее, пятнадцать. Но будет шестнадцать, со временем.

АЛЬБЕРТ. Не знаю, как ты сможешь это сделать. Разве что твои тетушки захотят…

БЕККИ. Это не их ребенок, а мой. Вы не знаете, где мне найти мужа, и быстро? Они должны позволить мне оставить ребенка, если я найду мужа до того, как меня отвезут в Питтсбург. Но большинство парней, которых я знала, забрали в армию, а ни один из этих придурков, которых признали негодными к строевой, на мне не женится. Никто на мне не женится!

АЛЬБЕРТ. Не могу представить себе мужчину, который, будучи в здравом уме, не ухватился бы за шанс жениться на такой очаровательной и милой молодой женщине, как ты. Знаешь, я бы тут же на тебе женился.

БЕККИ. Правда?

АЛЬБЕРТ. Да, абсолютно.

БЕККИ. Хорошо.

АЛЬБЕРТ. Что, хорошо?

БЕККИ. Хорошо. Я пойду за вас.

АЛЬБЕРТ. Ты пойдешь за меня?

БЕККИ. Точно. А кольцо я получу? Пышная свадьба или что-то такое мне не нужны, но хотелось бы получить кольцо.

АЛЬБЕРТ. Знаешь, Бекки, я…

БЕККИ. Ничего. Обойдусь без кольца. Может, вы сможете купить его в рассрочку или как-то так.

АЛЬБЕРТ. Нет, дело не в этом. Просто… Вот что я хочу сказать… По правде говоря, Бекки, по правде говоря…

БЕККИ. Что?

АЛЬБЕРТ. По правде говоря…

БЕККИ. Выкладывайте, Альберт.

АЛЬБЕРТ. Когда я это сказал… Когда я сказал, что…

БЕККИ. Ох! Вы это сказали для красного словца, так? Иногда я очень туго соображаю. Упала на голову.

АЛЬБЕРТ. Нет, нет, я говорил серьезно, но имел в виду молодых людей. То есть, будь я молод, Бекки… но мне пятьдесят четыре.

БЕККИ. Мне все равно. Я в отчаянии. Раз вы не мертвец, меня это устроит. Я про то, что вы не захотите заниматься сексом и все такое, правда? Потому что я не хочу, чтобы моего ребенка трясло. У него может начаться морская болезнь. Знаете, меня рвет от самой малости, даже на колесе обозрения. А от карусельной музыки я становлюсь, как пьяная. Надеюсь, вы понимаете, почему я не хочу заниматься сексом и все такое. Вы – джентльмен.

АЛЬБЕРТ. Да, я джентльмен. Всегда был джентльменом. Думаю, это та самая причина, по которой ни одна женщина не хотела иметь со мной никаких дел. Нет, отвращения ко мне они не испытывали, иной раз соглашались дружить, во всяком случае так говорили, но мужчиной они меня не воспринимали. Я знаю, этому способствовало и отсутствие мужской привлекательности, но я видел невероятно уродливых мужчин с прекрасными женщинами, которые не могли оторвать от них глаз. Глупых мужчин. Даже жестоких мужчин. Я думаю, женщинам нравится чувствовать исходящую от мужчины опасность. Это мой фатальный недостаток. Нет во мне этой опасности. Ни капли. Конечно, я могу ошибаться. На самом деле, что я об этом знаю? Я перечитал все книги в библиотеке, но ничего не знаю.

БЕККИ. Я думаю, вы очень милый.