Уехать в Париж

— Да, пока ты приготовишь, — сказал Юрась, — мы поспим.

— Ага, поспите, — ответил Борода. — У меня уже все готово. Вот только мясо в микроволновке разогрею и все.

И действительно, на столе возвышалась огромная бутылка «Метаксы» в окружении нарезки из овощей, колбас и карбоната.

— Так ты что, заранее подготовился к банкету? — спросил Юрась.

— Конечно, — ответил Борода.

— И ты не сомневался, что это дело у нас выгорит? — спросил Влад.

— Ни капли.

— Ну, ты даешь.

— А здесь все как в жизни, идешь на трюк — не сомневайся, что у тебя получится.

— Ну, знаешь, не надо путать трюки, с реальной жизнью, — возразил рассудительный Влад, — трюк и жизнь имеют разные цели.

— Правильно, Володя, — произнес Борода, — помнишь, как мы снимали во ВГИКе свою дипломную работу «Сценическое столкновение». Мы четко вбивали в мозги всех, кто будет смотреть фильм: в реальной драке нужно поразить соперника, а в драке киношной нужно поразить. кого?

— Зрителя, — хором, как на уроке в первом классе, ответили Юрась и Влад.

— Кстати, — сказал Борода, — в отношении нашего фильма о трюках. Я как- то в Москве встретился с большим советским чиновником от кино. Он сказал, что с нашим фильмом он объездил весь мир.

— А в восемьдесят первом году, — добавил Влад, — он на конкурсе спортивных фильмов занял второе место после фильма о московской Олимпиаде.

— Да, было времечко, — ехидно произнес Юрась, — но нам-то от этого ничего не перепало.

Он взял в руки бутылку и стал открывать, продолжая разглагольствовать.

— Вы оба за рулем, значит все это мое.

— Размечтался, — ответил ему на это Борода, — здесь все как в коллективном трюке, а значит.

— Все поровну, — кисло отозвался Юрась.

Борода отобрал бутылку у Юрася, разлил коньяк в три стопки, достал из микроволновки блюдо с подогретым мясом и поставил на стол.

— Ну, — произнес он, взяв в руки стопку, — за успех нашего безнадежного дела.

Все выпили, и после некоторой паузы Влад произнес:

— Самопал.

— Но качественный, — съязвил Юрась.

— Испортил праздник, — вставил свои пять копеек Борода.

— И где ты его достал?

— Клиент привез в подарок за качественный ремонт.

— Вот видишь, как бывает, ремонт качественный, а презент не качественный, — заржал Юрась.

— Ладно, не отравимся, — сказал Борода, — давай по второй.

— За то, чтобы не сломать шею на трюке, — произнес Юрась.

— Угу, — ответили Влад с Бородой.

Закусили. По всему было видно, Бороду огорчило, что он выставил друзьям самопальную «Метаксу».

Влад понял это и сказал:

— Не бери в голову, сейчас все самопальное.

— Во-во, — вмешался больше всех захмелевший Юрась, и непонятно кого передразнивая, произнес, — качество ушло из нашей жизни.

Несмотря на некачественную выпивку, закуска со стола исчезала с невероятной быстротой. И Борода, видя это, сказал:

— Пожалуй, на один тост еще хватит.

— Во, жизнь пошла, — прокомментировал Юрась, — раньше тосты обеспечивались водярой, а теперь — закусью.

— Все течет, все изменяется, — глубокомысленно заметил Влад.

— Тогда третий тост, — сказал Борода.

— Ты уже говорил, — перебил его Юрась, — теперь моя очередь. Я хочу выпить за тех, кто в море.

— Но третий тост пьется за женщин, — сказал Влад.

— А я за них и хочу выпить, это так называемый тост Степана Разина, за тех, кто в море. то есть за женщин.

— Как всегда, ты все опошлил, — сказал Влад.

— Нисколько, — ответил Юрась, — я всегда был реалистом.

— Хватит собачиться, — произнес Борода, — закусь кончилась, пойдем в другую комнату, я давно Влада не слышал.

— Так ночь глубокая, — возразил Влад.

— А мы потихоньку, — ответил Борода.

* * *

Толстуха пришел домой поздно и по этому поводу поругался с женой.

Жена демонстративно ушла спать в другую комнату, а Толстуха стал думать, как жить дальше.

Большинство его друзей давно оставили службу и ушли в коммерческие структуры. Правда, бизнес не был их призванием, и они заняли нишу телохранителей и сотрудников служб безопасности. Что в девяностые было равнозначно уходу в криминал.

Впрочем, в те годы у многих оперов появилась поговорка: что мы, что они по одной жердочке ходим.

Но Толстуха и тогда не позволял себе таких мыслей. И, наверное, оказался прав. Потому что многие из его коллег защищая интересы денежных людей, первые пару лет держались так же как их работодатели и готовы были размазать по стенке всех конкурентов. Но потом с ними происходило то, что обычно происходит с бандитами. Прыть куда-то уходила. Они становились нелюдимыми, раздражительными. Исчезала гордая посадка головы. А сама голова все чаще была втянута в плечи, взгляд терял сталь и походил на взгляд не столько загнанного, сколько усталого и уже не способного к сопротивлению животного.

Кое-кто начинал искать запасной аэродром, на который можно было бы свалить. И кое-кому это удавалось. Но многие до него не дотянули и пали под пулями киллеров и битами спортсменов, нанятых конкурентами их боссов.

Таким образом, Толстуха не изменил профессии, но при всем этом сидела в нем некая неудовлетворенность. Но не профессией, которую он выбрал когда-то, а отсутствием ощутимых результатов той работы, которой он себя посвятил.