Уэллс. Горький ветер

Я перешел на другую сторону улицы и остановился напротив дома Уэллса. Сколько волшебных воспоминаний связано было у меня с этим домом! Здесь я наконец-то смог стать самим собой, забыть о своем темном прошлом, обрести цель в жизни. Здесь я познакомился с самым чудесным человеком на Земле, которого мне предстояло убить.

В доме горел свет. Кто-то расхаживал по комнатам. Я очень надеялся, что в доме никого не будет, кроме Уэллса. Почему я не спросил его, когда Штраус поступил к нему на службу? Что, если он сейчас дома и откроет мне дверь? Как поступлю в таком случае? Попрошу его позвать хозяина, после чего на глазах у верного дворецкого пущу Уэллсу пулю в голову? Штраус сейчас молод и полон сил. Он и в будущем мог с легкостью спустить непрошеного наглеца с лестницы. Что же говорить о дне сегодняшнем, когда он на двадцать с лишним лет моложе. Но я подумал, что Уэллс не стал бы отправлять меня на дело, зная, что я могу столкнуться с нежелательным свидетелем. Значит, он знал, что Штрауса не будет в доме.

Я переминался в нерешительности с ноги на ногу на тротуаре и понимал, что выгляжу глупо со стороны. Праздный зевака или, чего хуже, человек, замысливший преступление. Я не могу торчать здесь вечно. Рано или поздно я привлеку нежелательное внимание местных жителей, и они вызовут полицию, которая заберет меня в участок для дальнейшего разбирательства. Тем самым я провалю свою миссию, а я не имел на это права.

Я решительно шагнул с тротуара и, оглядываясь по сторонам, не приближаются ли экипажи, снова перешел улицу, как Юлий Цезарь перешел Рубикон. Теперь назад пути не было. Я поднялся по знакомым ступенькам, выглядевшим слишком юно, не такими, какими я их запомнил, – со щербинами, сколами и пробивающейся сквозь трещины травой, которую добросовестный Штраус выдирал по понедельникам. А вот дверной звонок остался прежним. Я дернул за деревянную ручку, подвешенную на толстом витом кожаном шнуре, и в доме раздался громкий звон колокольчика. Я повторил эту процедуру три раза и спрятал руку в карман, сделав один шаг назад. Не знаю, зачем я его сделал.

Я стоял, сгорбившись, обе руки в карманах, шляпа глубоко надвинута на глаза. Коммивояжер-неудачник, который совсем уже отчаялся продать подписку на Британскую энциклопедию, или набор чугунных сковородок, или твидовую ткань прямо с фабрики для пошивки нового костюма. Я не вызывал подозрения, потому что был обычным, ничем не примечательным человеком, а главное, неопасным.

Время тянулось чудовищно медленно. Мне казалось, что оно вообще остановилось. Я уже решил, что в доме никого нет, а хождение по комнатам мне только почудилось. Я трусливо помыслил отступить, чтобы прийти через день-другой-третий, а быть может никогда, но за дверью послышались шаги, заскрежетал замок, и дверь открылась.

– Чем я могу вам помочь? – послышался учтивый знакомый голос.

На пороге стоял Гэрберт Уэллс – молодой, усатый, улыбающийся незнакомцу, который скоро оборвет его жизнь. В практичном твидовом пиджаке, готовый к предстоящему длительному путешествию, к новой жизни, к неизведанному, к тому, чему не суждено было состояться.

– Простите, господин Уэллс, – сказал я, пытаясь вытащить руку с пистолетом из кармана.

Она стала вдруг неподъемно тяжелой и отказывалась слушаться меня. К тому же пистолет за что-то зацепился стволом.

– Мы знакомы? – удивился Гэрберт.

Я резко рванул руку из кармана и практически в упор выстрелил в сердце Уэллса.

Я старался не думать о том, что я только что совершил. На меня напало какое-то странное чувство отчужденности. Я стоял на крыльце напротив изумленного от неожиданной встречи с собственной смертью Уэллса. И в то же время меня здесь не было. Я находился где-то за тысячи миль отсюда и сторонним наблюдателем смотрел за происходящим из чужих глаз. Я не знаю, кем была эта кукла, застывшая на пороге дома Гэрберта. Я видел, как пуля ударила Уэллса в грудь. Он попытался вздохнуть, но не смог. На белой рубашке расползалось багровое дурно пахнущее пятно. Он устоял на ногах, но всего лишь на какие-то несколько секунд. Затем Гэрберт потерял контроль над телом, ставшим для него чужой разрушенной оболочкой, и упал на пороге своего дома. Я видел, как жизнь покидала его тело, как стекленели глаза, а изо рта потекла тоненькая струйка крови на безвольно повисший подбородок.

Я убил своего друга. Я убил самого близкого человека на Земле. Я не знаю, как я смогу жить дальше с этим. И то, что где-то в Межвременье живет Гэрберт Уэллс, продолжая заниматься своим излюбленным делом – постижением мироздания, являлось для меня слабым утешением.