Уэверли, или шестьдесят лет назад

– Это такая женщина, дружок мой, – сказал он, – из-за которой и воину не стыдно плакать. – Он протянул ему миниатюру. На ней было изображено лицо, вполне заслуживающее такой похвалы. – А между тем, – продолжал он, – этот портрет – лишь слабое отражение очарования, которым она обладает… или обладала… быть может, об этом уже нужно говорить в прошедшем… Но да свершится воля господня!

– Вы должны ехать, сейчас же ехать к ней на помощь. Еще не поздно… Не должно быть поздно…

– Ехать? Мне? Вы забыли, что я пленник и дал слово…

– Приставлен к вам я… Я освобождаю вас от вашего слова. Я буду отвечать за вас.

– На это вы не имеете права, и честь моя не позволит мне взять свое слово обратно. Ответственность падет на вас.

– Ну и что ж? Если надо будет, отвечу головой – воскликнул Уэверли в бурном порыве чувств. – На мне уже лежит смерть вашего ребенка, не делайте же меня убийцей вашей жены!

– Нет, мой дорогой Эдуард, – сказал Толбот, ласково взяв его за руку, – вы тут ни при чем, и если я в течение двух дней скрывал от вас свое горе, то именно потому, что боялся, как бы вы по своей преувеличенной чуткости не посмотрели на него с этой точки зрения. Вы никак не могли предвидеть, что я отправлюсь из Англии, чтобы разыскивать вас. Вы ведь едва знали о моем существовании. Небу известно, как тяжело человеку отвечать ужe за прямые последствия своих поступков, которые можно было предвидеть, но отвечать еще и за все то, что они косвенно влекут за собой, – этого великое и милосердное существо, которое одно может видеть взаимную связь человеческих дел, не положило своим бренным созданиям.

– Но как могли вы оставить леди Эмили, – сказал Уэверли с глубоким чувством, – в положении, когда она наиболее драгоценна для мужа, чтобы разыскивать какого-то…?

– Я только выполнил свой долг, – спокойно ответил полковник Толбот, – и не сожалею, не должен сожалеть об этом. Если бы путь благодарности и чести был всегда ровным и легким, в том, что я следую по нему, не было бы никакой заслуги. Но часто он идет вразрез с нашими интересами и страстями, а иногда и с самыми святыми чувствами. Таковы испытания жизни, и это последнее, хоть и самое горестное (здесь слезы невольно навернулись ему на глаза), не первое, которое мне довелось испытать. Но об этом мы поговорим завтра, – сказал он, крепко сжимая обе руки Уэверли. – Доброй ночи. Постарайтесь забыться на несколько часов. В шесть рассветает, а теперь уже третий час. Спокойной ночи.

Эдуард ушел, не осмелясь произнести ни слова.

Глава 56. Хлопоты

Когда полковник Толбот вышел на другой день к завтраку, слуга Уэверли сказал ему, что наш герой ушел из дому на рассвете и еще не возвращался. Утро было на исходе, когда он прибежал, запыхавшийся, но сияющий, что сильно удивило полковника.

– Вот, – воскликнул он, бросая бумагу на стол, – вот результат моих утренних хлопот… Алик, собирай вещи полковника. Живей, живей!

Полковник с удивлением пробежал бумагу. Это был пропуск, выданный принцем полковнику Толботу на проезд до Лита или любого иного порта, находящегося в руках войск его королевского высочества. Предъявителю разрешалось свободно сесть на любое судно, отправляющееся в Англию или в иные края. Полковник Толбот, со своей стороны, должен был дать слово в течение двенадцати месяцев не браться за оружие против дома Стюартов.

– Господи, – воскликнул полковник с сияющими глазами, – как вам удалось его добыть?

– Я отправился к принцу на утренний прием в тот час, когда он обычно встает. Оказалось, что он уже уехал в лагерь Даддингстон. Я пустился за ним следом, испросил и получил аудиенцию… Впрочем, я вам и слова больше не скажу, пока не увижу, что вы принялись укладываться.

– Но должен же я узнать, могу ли я воспользоваться этим пропуском и как вы его добыли?