Уэверли, или шестьдесят лет назад

— К этому я сейчас перейду и очень прошу вас отвечать откровенно. Поддерживали ли вы после того, как уехали из полка, какую-либо переписку, прямым или окольным путем, с сержантом Хотоном?

— Я? Поддерживать переписку с человеком его звания и положения? Каким образом и с какой целью?

— Это вам предстоит объяснить. Но не посылали ли вы к нему, например, за какими-нибудь книгами?

— Вы напомнили мне незначительное поручение, — сказал Уэверли, — которое я дал сержанту Хотону, потому что мой слуга был неграмотный. Вспоминаю, что я письменно просил его выбрать несколько книг, список которых я ему послал, и направить их на мое имя в Тулли-Веолан.

— А какого характера были эти книги?

— Они относились почти исключительно к изящной литературе, я предназначал их для чтения одной молодой особы.

— Не находились ли среди них трактаты и брошюры, направленные против правительства?

— Там было несколько политических трактатов, в которые я почти не заглядывал. Они были посланы мне одним добрым другом, которого следует более уважать за его сердце, нежели за благоразумие или политическую проницательность; мне они показались скучными сочинениями.

— Этот друг, — продолжал настойчивый следователь, — некто мистер Пемброк, священник, отвергший присягу, и автор двух крамольных сочинений, рукописи которых были обнаружены в ваших вещах.

— Но в которых, даю вам честное слово джентльмена, я едва ли прочел шесть страниц.

— Я не королевский судья, мистер Уэверли, материалы вашего допроса будут переданы в другую инстанцию. Но перейдем к дальнейшему — знаете ли вы лицо, известное под именем Ушлого Уилла, или Уилла Рутвена?

— Никогда до настоящего момента не слышал такого имени.

— Не поддерживали ли вы через это или какое-либо иное лицо связи с сержантом Хэмфри Хотоном, подговаривая его дезертировать вместе со всеми солдатами его полка, которых ему удастся склонить на это дело, и присоединиться к горцам и другим мятежникам, поднявшим в настоящее время оружие под водительством молодого претендента?

— Уверяю вас, что я не только совершенно неповинен в заговоре, в котором вы меня обвиняете, но он ненавистен мне до глубины души, и я не пошел бы на такое предательство ни ради трона для себя, ни для того, чтобы возвести на него кого бы то ни было другого.

— Однако, когда я рассматриваю этот конверт, надписанный рукой одного из тех впавших в заблуждение джентльменов, которые в настоящее время восстали против своего отечества, и вложенные в него стихи, я не могу не найти некоторой аналогии между упомянутым мною предприятием и подвигами Уогана, которые автор, по-видимому, ставит вам в пример.

Уэверли был поражен этим совпадением, но заявил, что желания или ожидания автора письма нельзя рассматривать как доказательство совершенно химерического обвинения.

— Но, если меня не обманывают мои сведения, за время вашей отлучки из полка вы находились то в замке этого горского предводителя, то в замке мистера Брэдуордина из Брэдуордина, также поднявшего оружие в пользу этого несчастного дела?

— Я и не собираюсь скрывать этого; но я самым решительным образом отрицаю какое-либо участие в их замыслах против правительства.

— Но вы, я полагаю, не станете отрицать, что вместе со своим хозяином Гленнакуойхом присутствовали на сборище, где объединилось большинство сообщников его предательства, чтобы под предлогом большой охоты согласовать свои мятежные планы?

— Я признаю, что был на таком сборище, — сказал Уэверли, — но я ничего не слышал и не видел такого, что придало бы ему приписываемый вами характер.

— Оттуда вы проехали, — продолжал следователь, — вместе с Гленнакуойхом и частью клана на соединение с армией молодого претендента и, засвидетельствовав ему свои верноподданические чувства, вернулись, чтобы обучить военному делу и вооружить остальных людей клана и слить их с мятежными бандами, когда они двинутся на юг?

— Я никогда не ездил с Гленнакуойхом к упомянутому вами лицу и даже не слышал, что оно находится в Шотландии.

Уэверли затем подробно изложил всю историю несчастного случая, происшедшего с ним на охоте, и добавил, что по возвращении в Гленнакуойх узнал, что лишен офицерского звания, и не станет отрицать, что тогда впервые заметил признаки военных приготовлений кланов; однако, не испытывая желания стать на их сторону и не имея более оснований оставаться в Шотландии, отправился на родину, куда его зовут лица, имеющие право руководить его поступками, как это увидит майор Мелвил, если просмотрит лежащие на столе письма.

Майор Мелвил начал читать письма Ричарда Уэверли, сэра Эверарда и тетушки Рэчел, но выводы, к которым он пришел, оказались иными, чем те, на которые рассчитывал наш герой. Эти послания были написаны в недружелюбном к правительству тоне и местами заключали неприкрытые угрозы, а письмо бедной тетушки Рэчел, недвусмысленно утверждавшее правоту Стюартов, было расценено как открытое признание того, что другие решались высказать только намеками.