Уэверли, или шестьдесят лет назад

Этот достойный человек (не чета разным Гуктрэппам и Рентауэлам) пользовался большим влиянием у простого народа, хотя, наряду с отвлеченными догматами христианства, проповедовал и практические выводы из его учения, и был уважаем также и высшими классами, несмотря на то, что отказывался потворствовать их теоретическим заблуждениям и превратить церковную кафедру в школу языческой морали. Быть может, этим сочетанием веры и дел в его учении и объясняется то, что, хотя с его памятью связана своего рода эра в существовании Кернврекана и прихожане, вспоминая о чем-либо случившемся шестьдесят лет назад, говорят: «Это было во времена доброго мистера Мортона», я так и не смог выяснить, принадлежал ли он к евангелической или к умеренной церковной партии. Впрочем, я не считаю это обстоятельство особенно существенным, поскольку оба движения возглавлялись такими людьми, как Эрскин и Робертсон note 298. Мистер Мортон был встревожен пистолетным выстрелом и все возрастающим шумом вокруг кузницы. После того как он приказал окружающим задержать Уэверли, не учиняя ему, однако же, какого-либо насилия, его первой заботой было осмотреть тело Маклрота, над которым, внезапно изменив свои чувства на прямо противоположные, уже рыдала, голосила и терзала колтун своих волос его почти обезумевшая супруга. Но когда кузнеца подняли с земли, оказалось, что он, во-первых, жив, а во-вторых, и проживет, по всей вероятности, так же долго, как если бы он никогда в жизни не слышал пистолетного выстрела. Впрочем, он едва уцелел: пуля, скользнув по голове, лишь оглушила его на несколько мгновений. Страх и душевное смятение помешали ему сразу прийти в себя. Теперь он поднялся на ноги и требовал немедленного отмщения своему врагу. Лишь с большим трудом согласился он на предложение мистера Мортона, а именно, чтобы Уэверли отвели к лэрду, исполнявшему должность мирового судьи, и оставили в его распоряжении. Остальные единодушно поддержали предложенную меру; даже миссис Маклрот, понемногу оправившись от истерики, прохныкала, что она не против того, что предлагает пастор; он даже слишком хорош для своего ремесла, и она надеется увидеть его вскоре показистее, в епископском облачении, что будет почище всяких женевских плащей да воротников note 299.

Поскольку, таким образом, все разногласия были улажены, Уэверли под конвоем всех жителей селения, способных держаться на ногах, был отведен в замок Кернврекан, находившийся примерно в полумиле от него.

Глава 31. Допрос

Майор Мелвил из Кернврекана, пожилой джентльмен, проведший молодые годы на военной службе, принял мистера Мортона с большой теплотой, а нашего героя — с учтивостью, которая из-за двусмысленного положения нашего героя была натянутой и холодной.

Узнав, что рана у кузнеца пустячная и Эдуард нанес ее в состоянии самозащиты, майор решил, что с этой частью дела можно покончить, после того как Уэверли вручит ему небольшую сумму в пользу пострадавшего.

— Я хотел бы, сэр, чтобы мои обязанности на этом и закончились, но нам надо получить еще кое-какие сведения о причинах, побудивших вас путешествовать по этой стране в столь тяжелое и смутное время.

Тут мистер Крукшэнкс выступил вперед и сообщил судье все то, что он знал о нашем герое, и те подозрения, которые внушили ему неразговорчивость Уэверли и уклончивые ответы Каллюма Бега. Он заявил, что лошадь, на которой приехал Эдуард, принадлежит Вих Иан Вору, хотя не рискнул обвинить в этом его прежнего спутника, боясь, чтобы богопротивная шайка Мак-Иворов не подпалила за это как-нибудь его дом и конюшни. Закончил он непомерным восхвалением своих заслуг перед церковью и государством, скромно заметив, что господь избрал его орудием для поимки столь подозрительного и опасного злоумышленника. Он выразил надежду на будущую денежную награду и на немедленное возмещение убытков за потерю времени и ущерб, нанесенный его доброму имени тем, что он путешествовал по государственному делу в постный день.

На это майор Мелвил весьма спокойно ответил, что мистер Крукшэнкс не только не может претендовать на какие-либо заслуги в этом деле, но обязан еще хлопотать, чтобы его освободили от очень значительного штрафа за то, что он не донес, согласно недавнему правительственному постановлению, ближайшему судье о посещении его постоялого двора незнакомым человеком; далее, поскольку мистер Крукшэнкс так похваляется своей преданностью Церкви и государю, он не будет приписывать его поведение политическому недовольству, но полагает, что его бдительность и усердие по отношению к церкви и к государству были ослаблены возможностью получить с незнакомца двойную плату за наем лошади; однако, не считая себя компетентным выносить единоличное решение по делу, касающемуся столь важного лица, он переносит его на рассмотрение ближайшего съезда мировых судей. Этим пока и исчерпывается все то, что мы имеем сказать в нашей повести о муже из «Светильника», и он, печальный и недовольный, удалился восвояси.