Уездный город С*** (СИ)

— Батюшки… за что же?! — потрясённо ахнул извозчик и, стянув шляпу, пробормотал что-то про упокой души, перекрестившись на купола стоящего у площади храма.

— Это мы и пытаемся выяснить — с вашей помощью. Вы пока единственный человек, с кем она была хоть немного близка и откровенна, поэтому мы, собственно, вас и искали. Не припомните, в последнее время в её окружении не появлялся кто-то новый? Может, она упоминала, что жизнь её скоро изменится к лучшему? Или, например, стала посещать какие-то новые для себя места? Одна из женщин, с которыми вместе… работала Навалова, видела, что вы подвозили её в её выходной день. Это, правда, было с месяц назад, но, может, и после случалось?

Думал Короб долго и основательно, скрёб макушку, жевал губами, вздыхал — в общем, всячески давал понять, что мысль не стоит на месте. После такого введения Натан не ожидал услышать от извозчика хоть что-то полезное, однако тот не зря устраивал пантомиму.

— Ну, раньше она редко далеко куда-то ездила, а тут повадилась, — вздохнув особенно тяжко, поделился он. — Я её несколько раз к одному дому неприметному привозил, ну и стоял, ждал кого-нибудь обратно везти, так Аглая там задерживалась долго, я не дожидался никогда.

— А четырнадцатого случайно не вы её отвозили? — подобрался Титов.

— Четырнадцатого? — извозчик вновь задумался, пожевал губами, а после спросил: — А сегодня-то какое?

— Восемнадцатое, — отозвался поручик.

— Стало быть, я! — обрадовался Короб. — Как раз утром туда и отвёз, а после домой поехал, сестрица моя замуж выходила, надо было…

— Адрес помните? — пресёк Натан ненужные подробности.

— Да зачем мне, я же не присматривался, — пробормотал он неуверенно, переминаясь с ноги на ногу.

Титов бросил задумчивый взгляд на скисшую при этих словах вещевичку и обратился к извозчику уже заметно прохладнее:

— Как проехать знаете?

— Это да, это я мигом домчу! — тут же оживился извозчик.

— Мчать не надо, объясните.

— Ну… как же… Я, это… — забормотал неуверенно Короб, но Натан оборвал его мучения:

— Я заплачу столько, сколько стоила бы дорога туда.

Извозчик растерялся, но почти сразу просиял и принялся за объяснения. Кажется, адрес он знал прекрасно, но называть его после того, как расписался в собственном неведении, не позволяли остатки совести.

— Да, вот ещё… Во что она была одета, имела ли с собой какие-то вещи?

— Ну, сумочку махонькую, — опять изобразив натужную работу мысли, изрёк Короб. — Платье такое… Прямое, коричневое, вот ровно как у моей Пеструхи шкура, — он кивнул на кобылу. — Ну чисто мешок мешком. Говорила, нынче такое модно. Бусики красные. Ну и на голове вот такая… тоже красная, — он приставил к голове растопыренную пятерню, изобразив нечто вроде одинокого лосиного рога.

— Шляпка, что ли? — хмыкнул Титов.

— Да пёс её знает… Может, и шляпка, — развёл руками извозчик.

— Запомнили дорогу, Брамс? — спросил поручик у девушки, доставая деньги.

— Запомнила, — подтвердила Аэлита с сосредоточенным видом. И потом, когда сыскари немного отдалились от извозчика, тихо спросила: — Натан Ильич, а он ведь знает адрес, да? И специально ничего не сказал?

— Полагаю, да.

— И солгал, чтобы вы дали ему денег?

— Вероятно, — чуть улыбнулся Натан.

— И если бы вы не дали денег — не догадались или ещё по какой причине, — он бы так и промолчал? Зная, что вы ищете убийцу?

— Судить не берусь, — развёл руками Титов, отмечая про себя, что девушка делает явные успехи в понимании окружающего мира.

А может, не такая уж она на деле и странная, просто прежде никто не потрудился познакомить её с особенностями всего того, что лежит за пределами уютного дома и не менее уютного института?

Или всё еще проще и вещевичка раньше сама не интересовалась подобными мелочами?

— Но почему? Он ведь так тепло относился к этой женщине, неужели так сложно было сказать несколько слов? — непонимающе нахмурилась Аэлита. С таким искренним недоумением и недовольством, словно маленький ребёнок, не понимающий и отказывающийся принять существование смерти.

Поручик не сразу нашёлся с ответом, лишь опять развёл руками и после долгой паузы сказал:

— Знаете, как говорят, своя рубашка ближе к телу. Они ведь даже не родственники, просто знакомые. С тем же успехом он мог ничего и не знать…

— Вы что, его оправдываете? — Брамс уставилась на спутника с изумлением.

— Нет, — Натан даже поморщился. — Я просто не имею права его судить.

— Я этого никогда не пойму, — сокрушённо вздохнула Аэлита и качнула головой. — И вас тоже не пойму. Почему Валентинова за правду, просто высказанную витиевато, вы ударили и вообще чуть не убили, а вот этого не корите за откровенную ложь?

— Потому что полуправда гораздо дряннее лжи, — неожиданно легко подобрал нужные слова мужчина. — Грубая, глупая ложь — она как чирей, вроде и зараза, и гниль, но её легко заметить и вывести несложно. А когда правду изворачивают, искажают и перекручивают в угоду своим желаниям — это куда хуже. Потому что сложно понять и еще сложнее объяснить, что с этой правдой не так.