Уездный город С***

— Сказки всем в детстве рассказывали, — осторожно добавил поручик, сообразив, что этого жеста собеседник не видел.

— Что ж, в таком случае всё будет немного проще. — Бобров водрузил очки обратно на нос и только после этого взглянул на собеседников — холодно, пронзительно, даже будто бы хищно, совсем по-совиному. — Скептические исследователи народных сказок пришли к остроумному итогу, что облик этой особы и сама её суть сводятся к посредничеству между миром живых и миром мёртвых — Явью и Навью. Вот эти все детали про костяную ногу, про черепа на заборе… Ну, не суть. На деле всё обстоит несколько иначе.

— На деле? — вырвалось у Титова нервное.

Захотелось ущипнуть себя и потрясти головой. Ладно встреча с какой-то там дивью, Бог бы с нею. Но начальник Охранки, рассуждающий о подлинной природе Бабы-Яги, категорически отказывался укладываться в голове.

Бобров сдержанно улыбнулся уголками губ — бесстрастно и равнодушно, — но посчитал вопрос риторическим.

— Нет, в общем роль её в сказках определена правильно: она на самом деле посредник и, если угодно, в конечном итоге третейский судья между Явью, «явным» миром людей, и живущей с ней рядом Навью, «неявным» миром… не-людей. Повторюсь, это просто другой, тонкий мир, не имеющий никакого касательства к жизни загробной. Поговаривают ещё, будто существует некая Правь, где живут боги и куда как раз отправляются души, но этот вопрос я опущу, как не имеющий отношения к предмету разговора.

— Это очень познавательно, но какое отношение всё это имеет к вашему здесь присутствию и лабиринтами под городом? — Титов предпринял еще одну попытку оборвать его, и вновь безуспешно.

— Имейте терпение, мы уже подходим к сути. Насколько я могу видеть, Навь вам уже вот-вот откроется окончательно, так что я взял на себя обязательство отчасти разъяснить происходящее, чтобы вы в горячке не наломали дров. В давние времена своя Баба-Яга имелась не более чем в двух-трёх днях пути от каждого поселения, то есть, как вы можете понять, их было достаточно много. Но однажды навьи решили, что не желают общаться с людьми. Понятно, решили не на ровном месте. Тут, если уж совсем между нами, всё дело в Петре Алексеевиче. Да-да, том самом, Великом. Как это обыкновенно бывает со столь значимыми фигурами, они одной рукой несут большое благо, но другой — увы, беды, и чего окажется больше, сможет определить лишь время. Не знаю уж, как именно, но государь очень обидел навьев, и они ушли. Правда, до поры до времени никакой беды в этом никто не видел. Если точнее, до Великой войны.

— Это мы так к сути подошли? — не удержался от иронии Натан.

— К самой главной, — спокойно отозвался Бобров. — Великая война дала понять, что разрыв Нави с Явью есть не просто ошибка, но настоящая бомба, угрожающая не только жизни государства Российского, но самому существованию всего нашего народа, а вернее — всех народов, потому что… Эти два мира находятся в очень тесном и сложном сплетении, пусть увидеть его достаточно трудно. Навьи, как оказалось, сильно зависят от людей, живущих на той земле, с которой соприкасается их место обитания. Можно сказать, что своя особая Навь есть у каждого народа, и если на землю приходят чужаки, захватчики, то они приносят с собой свои… сказки и мифы. Волшебных существ. А коренные просто гибнут. Да, так случается не всегда, существует множество вариаций. Например, тонкие миры порой не вытесняют друг друга, а сливаются. Вы не представляете, насколько изумительное зрелище являет собой Навь, скажем, Казани, где тесно переплелись славянские обычаи и татарские. Но, впрочем, здесь я в самом деле отвлёкся… — одёрнул он себя. — О чём я рассказывал?

— О Великой войне, которая всё изменила, — подсказал Титов, уже отчасти догадавшись, к чему собеседник клонит.

— Да, война. В жизни наших западных соседей также был момент столкновения двух миров — вы, конечно, не могли не слышать о Святой Инквизиции. Εсли на нашей земле имело место искусственное межевание, которое хоть неприятно, но жертв не несло ни с одной из сторон, то там разразилась самая настоящая война. Которая, однако, закончилась и вылилась в официальный вассалитет навьев по отношению к тамошним государям. Где-то они зовутся сидами, где-то носят другие имена, не важно, суть у всех одна. Я не буду сейчас вдаваться в подробности интриг и объяснять, кто на самом деле кому и насколько подчиняется. Главное состоит в том, что в Великой войне они выступили единым фронтом. И если бы не наши германские союзники, начало той кампании оказалось бы для нас трагическим.

— Я не припомню никакой нечисти на фронте, — мрачно возразил Натан.