Уезжаем завтра

«Ладно, Сереженька, пойдем за стол», – примирительно засуетилась мать, обняла его и за спиной у сына сделала дочери и внучке страшные глаза: молчите, мол, обо всем плохом, что было за это лето! Про Сашкину недавнюю температуру и про то, что она в июне переболела ветрянкой вместе со всей окрестной детворой (Лешка один не заразился каким-то чудом). И как маленькую гостью ругали, когда она не хотела делать то и это… Но никто не хотел расстраивать Сергея – все они так ждали приезда дорогого гостя. Мать не могла на него наглядеться, а сестра наговориться. Выходили только на кухню – принести новые угощения. Или посылали Сашку. Но негодная девчонка уронила очередную тарелку с пирожками (слишком тяжелую для пятилетки). «Ничего, ничего!» – подавляя раздражение при сыне, запричитали Елена и Надя, – «ребенок же». «Как это ничего? Сколько вкуснятины угробила! Денег и чужой труд не ценишь! Вот сейчас она сама всю грязь в наказание уберет», – возмутился Сергей. Девочка и не думала протестовать – ей было до боли стыдно перед бабушкой и тетей, которые так старались, и перед любимым папой. Подметя и вымыв пол, она вновь подошла к отцу, сидящему за столом. Но тот, занятый разговором с пришедшими друзьями детства, не обращал на нее внимания. Девчушка с восхищением и радостью, а потом с все нарастающей растерянностью смотрела на папу, стоя рядом с его коленом – но для Сергея Сашки словно бы не существовало. Лешке, который тренировался в выработке собственной интуиции, а потому с любопытством наблюдал за ними со стороны, даже стало ее жаль. Интересно, почему Сашка хвалилась все лето, что ее папа – самый лучший в Сибири, в России и даже на Земле? Дядя Сергей, конечно, видный, решительный и не дурак – сумел из их жопы мира в большой город перебраться. Но Сашка отзывчивая и добрая, а ее отец явно не особенно. Тогда почему он лучший?

«Пап!» – Саша ласково погладила отца по руке. Но мужчина даже не заметил легкого, словно ветерок, прикосновения. «Пап!» – Сашка дернула отца за рукав уже сильнее. «Ты что, не видишь – взрослые разговаривают?! – снова рассердился Сергей. – Ты как вчера из леса вылезла. Будто мы тебя не воспитывали! Стыдоба! Ты всё убрала?» – «Да». «Руки потом помыла? Покажи». Саша послушно протянула ладошки. «Ногти черные, отвратительно! А еще девочка! Иди и драй эту мерзоту, пока все не вычистишь. И в таком виде больше к отцу не приближайся!» – Сашка не могла смотреть на отца, вновь сгорая со стыда. Она сгорбилась и под хохот поддатых приятелей Сергея юркнула во двор, где был прибит ржавый рукомойник.

Лешка нашел сестру усердно оттирающей руки. Ее губы были закушены – так сильно терла, до боли? Или это была другая боль? Когда девчонка подняла на него глаза, Лешка на миг подумал, что лучше бы она плакала. В свои восемь лет с не самым лучшим образованием в школе и семье он не слишком хорошо умел формулировать мысли. Но в душе понимал, что сестре сейчас очень плохо. Что ее обидели и унизили, причем при чужих. Слишком сильно для ее «проступков». «Не переживай, – он неловко, неумело погладил кузину по предплечью, не решившись обнять (да и с чего вдруг). – Дядь Сережа просто давно всех не видел, соскучился». «Я тоже соскучилась по папе. Очень сильно», – голос Сашки задрожал, но она сумела сдержать слезы. «Да ладно! Было бы из-за чего переживать. Вы ж теперь вместе будете. Надоест еще!» – Лешка старался, как мог, подбодрить сестренку. Вдруг подумал, что он тоже будет по ней скучать. И, чтобы самому не впасть в хандру, предложил пойти играть к соседским ребятам. Все равно Сергею сейчас явно не до них! Сашка, по своему обыкновению, согласилась. Даже с облегчением, что бабушка и тетка не успели пристегнуть ее к очередной долгой готовке и помывке посуды, и она сегодня больше ничего не разобьет и не опозорится.