Уфимская литературная критика. Выпуск 2

В не меньшей степени потрясает новая повесть Амира Аминева «Танкист», в которой с высоким мастерством показана горькая участь тех, кто живота своего не жалел за будущее своей Родины, своих детей и внуков, сражаясь с фашистской нечистью. И чем же отплатили его потомки – подлостью, предательством, черной неблагодарностью! Воистину Бог отнял у людей разум, а может, дьявол поселился в их сердцах, ожесточив их и украв совесть.

Ради корыстных целей дочь и зять ветерана задумывают хитрую комбинацию, как отнять у старика последнее, что у него осталось – дом в деревне, продав который, они смогут купить вожделенную машину. Увозят того к себе, вначале обихаживают, а, заметив, что тот не желает расставаться с последним, осыпают Тимергале упреками, усиливая натиск. Но непреклонно стоит на своем старый танкист, и тогда решают обмануть его, «обойти с тыла». Благо и случай представился – жестоко простудился бабай и слег в больницу. За то время продали таки дом расчетливые отпрыски, после чего старик потерял в их бесстыжих глазах всякую ценность… ну, если только квартиру днем караулить. А так вроде и в обузу.

Чем дальше, тем все хуже отношение к деду. Вот и внук, четырнадцатилетний сопляк поднял на него руку. Не выдерживает тот и уходит из дома, превратившись в бомжа. Тут и хлебнул ветеран сполна горя и лиха. Спрашивается: за что такое наказание? За то, что кровь свою проливал на полях сражений? Или за то, что жил честно и праведно? Нет ответа. Так и не добился справедливости старый фронтовик. Потеряв все, вплоть до наград, битый и гонимый, покидает он этот жестокий и жестоковыйный мир, в последний миг обретя призрачное счастье встречи со своими однополчанами. Но это лишь сон, плавно переходящий в вечность.

Чувства, возникающие по прочтении – сострадание к тем, кого Спаситель еще два тысячелетия тому назад называл «солью земли», и гнев по отношению к «плевелам» рода человеческого. Увы, нынче пора такая – время людской пены. Преодолеть ее, не захлебнувшись, главная задача для нас.

И в заключение о новом рассказе Юрия Горюхина «Канцелярский клей для Августа Мебиуса». По поводу этого произведения можно сказать, что автор вновь подтвердил свой статус «певца обыденности». Понятно, что писатель старается показать нам реальную повседневную жизнь, как она есть, без прикрас и натужных (и порою наивных) восторгов. Дескать, нет в ней ничего героического и высокодуховного, одна серость, убогость, скука. Но, позвольте, не до такой же степени! Есть, в конце концов, что-то возвышенное, доброе, светлое в человеческом (пусть и повседневном) существовании, в той среде, которую человек создал внутри и вокруг себя – ноосфере. Не замечать этого – по меньшей мере, недальновидно. И, если прежние рассказы Горюхина поражали филигранностью своего стиля и мало-мальски внятным смыслом, с широким использованием аллюзий-намеков, то в данном опусе я, к своему сожалению, не заметил ничего, кроме… горькой усмешки уставшего от жизни фигляра. Впрочем, о вкусах и пристрастиях не спорят.

В целом же журнал в очередной раз укрепил нас, своих читателей, во мнении, что является одним из лучших литературных периодических изданий не только в башкирском, но и в российском литпространстве. Дай-то, Бог и дальше так…

Юрий Горюхин «Гегемоны литературных карьеров»

«Слабый аргумент – повысить голос».

У. Черчилль

Как-то повелось в моей литературной жизни, что вслед за некоторым успехом тут же появляется бойкий байков и щелкает по носу. С одной стороны это неплохо, потому что держит в тонусе и быстро возвращает на родную уфимскую землю. И с другой стороны тоже неплохо: когда в твой почтовый ящик сыплют шелуху от семечек, то вроде бы и ты имеешь право позвонить участковому. Но ближе к теме и поменьше метафор – оппоненты этого не любят. Ответить на «фигляра» – это, конечно же, формальная причина, достаточно усмехнуться и забыть. Беспокоит другое. Как ни крути, Эдуард Байков со всеми своими псевдонимами – единственный, постоянно освещающий русскоязычную республиканскую литературу, и потому вполне может дезориентировать молодых авторов, а то и сломать чью-то хрупкую литературную судьбу, а этого допускать никак нельзя, поэтому «звоню участковому».