Угасший огонь

— Я тороплюсь в Круматау. Иду, чтобы встретиться с кангасейро на фазенде старого Мальейроса. Мне надо передать капитану Силвино деньги, которые ему посылают торговцы Инга. Кабры хотели было увильнуть от своих обязательств. Но когда им стало известно, что произошло в Пиларе, они сразу же присмирели. Я иду туда пешком. Алипио где-то здесь недалеко. А вы, мастер, будьте спокойны. Я ничего не скажу капитану.

И он ушел. Мастера Жозе Амаро разволновала эта встреча. От его решимости не осталось и следа. Выходит, хозяин энженьо может найти защиту у человека, которого он считал единственным защитником маленьких людей. Достаточно было одной просьбы полковника из Можейро — и он пропал. Возле дома старого Лусиндо на него набросилась собака. Он схватил палку и изо всех сил, точно это был его смертельный враг, ударил пса по голове. Он сорвал свое зло на несчастном животном. Послышалось приглушенное рычание, предсмертный хрип. Неужели он убил его? Мастер поспешил прочь. И тут нос к носу он столкнулся с негритянкой Маргаридой. От неожиданности она отскочила в сторону. Луна освещала своим мертвенным светом все вокруг. Узнав мастера, негритянка в страхе бросилась бежать. Оборотень… Пропавшее было горестное чувство снова вернулось к Амаро. Оно было хуже проклятья. Почему именно его, добропорядочного семьянина, люди заставляли так страдать? Эта дура, верно, решила, что он бродит тут для того, чтобы напиться человеческой крови. Если бы он мог поймать этого негра Флорипеса, он бы отомстил ему за все.

Еще издали мастер заметил, что в его доме горит свет. Он забеспокоился. Что бы это значило? Оказывается, встревоженная кума Адриана зашла к Синье. Она рассказала, что к ним домой приходили двое полицейских из Пилара. Виторино напал на полицейского инспектора Жозе Медейроса возле дома судьи и потом скрылся. Доктор Самуэл сказал, что Виторино ушел через двор по направлению к Энженьо-Вельо. Полицейский инспектор накричал на судью и обвинил его в том, что он покрывает нарушителя порядка. Виторино скрылся вовремя. Отряд повсюду разыскивал его. Полицейские сказали, что майор Жозе Медейрос твердо решил арестовать старика. Мастер Жозе Амаро хотел успокоить куму, но он не сумел найти подходящих слов. Он чувствовал себя бессильным, и ему хотелось остаться одному: никого не слышать, никого не видеть. Женщины проговорили до поздней ночи. Едва начало светать, кто-то постучал в дверь. Это был капитан Виторино.

— Ну, ну, хватит, я приехал сюда не для того, чтобы слушать твое хныканье. Где кум?

— Что случилось, кум Виторино?

— Да ничего. Все это чепуха. Я беседовал с доктором Самуэлом, когда по улице мимо нас прошел Жозе Медейрос. Мне нет дела до того, что он ко всем относится с неприязнью. Но он прошел мимо меня и не поздоровался. Тогда я ему сказал: «Эй, сеу Медейрос, почему вы не здороваетесь?» Он буркнул в ответ какую-то грубость. «Уж больно вы расхрабрились, Жозе Медейрос. Сначала выстирайте подштанники, которые вы замарали при налете кангасейро». Он подскочил ко мне и замахнулся кулаком. Я поднял хлыст и стегнул его по лицу. Да, да, прямо по лицу! Тут откуда ни возьмись передо мной вырос капрал с револьвером в руке и уже собирался наброситься на меня. Но я закричал ему: «Эй ты, вояка, если промахнешься, то продырявлю тебе брюхо!» И выхватил из ножен кинжал. Тут доктор Самуэл втолкнул меня в дверь своего дома. Я хотел было снова выйти и проучить каналью. Но жена судьи стала умолять не делать этого. Когда наступила ночь, я ушел от них. В Энженьо-Вельо мой кузен Жозе Мело хотел послать со мной двух кабр с ружьями. Но я ему сказал: «Кузен, Виторино Карнейро да Кунья не нуждается в телохранителях». И вот я здесь. Вы слышали, к нам домой приходили полицейские?

— Да, кума говорила мне.

— Жаль, что меня там не было, я бы встретил этих собак кнутом.

— Ты с ума сошел, Виторино! — воскликнула дона Адриана.

— Заткнись, старая корова! У меня есть своя голова на плечах и самолюбие. Ты что хочешь, чтобы твой муж пришел домой оплеванным? Ты этого хочешь? Так знай, этого никогда не будет!

— Но ведь приезжает твой сын, Виторино. Неужели ты так и не угомонишься?

— Сын не простит мне трусости! Я еду в Пилар. Сейчас же. Когда дело дойдет до того, что какой-то Жозе Медейрос испугает Виторино Карнейро да Кунья, значит, миру пришел конец! И вот что, жена, я приехал за тобой. У меня из дома никто еще не убегал из страха перед полицейскими. Поехали обратно.

— Пусть кума у нас переночует.

— Ну что ж, это ее дело. Она не девочка, я не собираюсь ею командовать. Но я уезжаю.

— Я поеду с ним, кума Синья. Этот человек неисправим.

И они уехали. В доме мастера снова наступила тишина. До утра оставалось недолго. Шумела река, протекавшая по камням. На дороге показались люди. Они шли в Сан-Мигел на воскресный базар. Появился Пассариньо, напевавший пьяным, тягучим голосом:

Конец именью Масангана!
Там нынче прахом все идет.
Там третий год тростник не давят,
Не варят сахар третий год.