Угасший огонь

Мастер подошел к двери и выглянул; на холодном утреннем небе появились алые полосы.

— Добрый день, мастер Жозе, — нерешительно поздоровался негр, — вы знаете, капитан Виторино разбушевался в Пиларе и даже сцепился с полицейским инспектором.

III

Оппозиционная газета писала о преследовании полицией капитана Виторино Карнейро да Кунья. В то время как кангасейро разоряли штат, правительство допускало, чтобы нарушалось спокойствие честного и мирного гражданина, человека твердых убеждений, для которого интересы края были превыше собственных. Статья восхваляла гражданское мужество пиларского политического деятеля, сторонника кандидата оппозиции. Авторитет Виторино возрастал. Судья доктор Самуэл доставлял ему заметки, которые Виторино посылал в газету «Норте». Они разоблачали деятельность префекта, злоупотребления полицейского комиссара, критиковали полковника Жозе Паулино. Руководителем новой политики в Пиларе считался бывший полицейский комиссар Амброзио, ветеран либеральной партии, которому поручили пропагандировать в этом муниципальном округе кандидатуру полковника Рего Барроса, однако душою движения был, в сущности, капитан Виторино. Он сам повсюду говорил, что у них нет руководителя и все переговоры в столице ведет он. Никто лучше него не разбирался в политике. Свою политическую деятельность Виторино начал еще во времена монархии. В базарные дни он толкался среди людей, критикуя противников, стараясь привлечь избирателей на свою сторону. Говорил, что налоги, которые собирала палата, идут на то, чтобы набить брюхо налоговым инспекторам, что люди Пилара — вьючные животные, что улицы плохо мощены, все в рытвинах, освещение убогое, в то время как префект Кинка Наполеон построил себе особняк в Ресифе. Всему виною был полковник Жозе Паулино, который хотел превратить поселок в свалку мусора. Пилару нужен человек, который уделял бы ему больше внимания. Генерал Дантас Баррето уже давно разделался в Пернамбуко с корыстолюбивыми людьми. Там нет больше воров, каковыми являются финансовые инспектора Пилара.

Еще одна новость подогрела политический пыл капитана. Его сын Луис сообщил в письме, что собирается приехать в Параибу навестить своих родителей. Он появится в форме младшего офицера морского флота. Старая Адриана, плача от счастья, расцветала, точно дерево от первых лучей солнца. К ним в дом возвращался сын, сложившийся человек, имевший звание офицера. Капитан решил встретить его в столице. Сын не какой-нибудь бездельник. Правда, он не носил докторского кольца[48]. Но что толку от такого человека, как Жука из Санта-Розы, который получил диплом? А чего стоил Жоан Линс из Итайпу, который отполировал своим задом скамейки Академии права и все же остался неучем? Таким докторам грош цена! У Луиса, по крайней мере, было звание, он офицер. Все знали, что он служит во флоте. Даже «Норте» поместила сообщение о его прибытии. Приезд Луиса в убогий дом отца был целым событием. Виторино забыл на время о политике и занялся приготовлениями к встрече. Когда он увидел сына в синей форме с золотыми пуговицами, с нашивками, в фуражке с золотой канителью, Виторино был потрясен: так величествен был Луис. И это его сын! Кузен Аугусто из Ойтейро одолжил молодому человеку лошадь с седлом и сбруей, чтобы тот мог выезжать на прогулки, пока живет дома. В доме Виторино началась новая жизнь. У сына было много новостей. Граммофон наигрывал польки, вальсы и романсы. Люди приходили издалека, чтобы послушать говорящую машину, которая нарушала тишину селения. Виторино разъезжал вместе с сыном из энженьо в энженьо, с гордостью показывая молодого офицера. Он молчал, чтобы слушать, как говорит сын. Старик выглядел теперь другим человеком. Мальчишки из соседних энженьо больше не дразнили его. Он восседал на своей старой ослице, а рядом с ним ехал сын в нарядном кашемировом кителе, и все удивлялись его элегантности, его манере держаться, говорить. А ведь это был сын того старика, которого они так травили. В день приезда Луис навестил мастера Жозе Амаро, чтобы получить благословение крестного. Он привез в подарок шорнику костюм из черного кашемира, чем его очень растрогал.

— Это чтобы вы в нем отправились в суд, крестный.

— Большое спасибо, мальчик. Он пригодится мне для похорон.

И при этом на глаза у него навернулись слезы.