Угасший огонь

Жозе Амаро пошел домой. Он постоял немного у высокой стены энженьо, смотря на выщербленные дождями кирпичи. Они казались ему кровавыми ранами. Взглянул на низкую дымовую трубу, на распахнутую топку котла, на берег реки, на грязную лодку. Вспомнил Амаро те времена, когда еще был жив капитан Томас. Отец часто рассказывал ему, как рубили сахарный тростник, как выжимали его на сахароварне, варили и очищали. Много сахара здесь вырабатывали. По дороге проехали десять повозок полковника Жозе Паулино, груженных шерстью; они направлялись к станции. От скрипа колес болели уши. Двадцать упряжек быков, десять погонщиков, пятьдесят мешков шерсти. Богатство поместья Санта-Розы раздражало шорника. Там, на каза-гранде полковника Лулы, написана дата: «1852». Еще во времена капитана Томаса. Однако какое ему в конце концов дело до всего этого? У него своя семья, о которой он должен думать. Мастер торопливо зашагал домой. На повороте он еще раз оглянулся и увидел, что в каза-гранде зажгли свет. Но что ему за дело. У него свой дом и дочь, о которой надо заботиться. Ехавшие одна за другой повозки из Санта-Розы прорезали глубокую колею. Откуда-то доносилась кантига[15]; она звучала надрывно. Мастер понуро брел под кажазейрами. Мысли о дочери не давали ему покоя. Затем он вспомнил слова полковника, которые передал ему Флорипес. Почему тот не зашел поговорить с ним сам, а послал этого негра? Чванливый старик. Ни разу не попросил отдать ему свой голос, никого не посылал поговорить с ним об этом. А сейчас, видно, поверил болтовне этого сумасшедшего Виторино. Нет, он больше не станет работать в Санта-Фе. Уйдет оттуда, но помыкать собой не позволит. Около дома сеу Лусиндо он встретил Салвадора, бишейро[16] из Сан-Мигела.

— Добрый вечер, мастер Зе, я тут выдал выигрыш на «змею». Старая Адриана, жена Виторино, заработала сорок милрейсов. Сегодня для меня плохой день.

Жозе Амаро хотел было пройти мимо, но тот его задержал.

— Мастер Зе, дело с выборами начинает разгораться. Я слышал, что сюда прибывает полковник Рего Баррос, чтобы засадить в тюрьму всех богачей. Думаю, нелегко ему будет. Хотя сеу Виторино только и твердит об этом. У него плохое настроение. Дона Адриана сказала мне, что он успокоится, когда его хорошенько изобьют.

— Ничего не знаю, Салвадор, я иду из Санта-Фе.

— Работаете там, мастер Зе?

— Да, чепуховая работенка: ремонт коляски.

— Работенка? Да ведь коляска насквозь прогнила. Вот доктор Жука, сын полковника из Санта-Розы, говорят, купил в Ресифе первоклассную коляску.

— Ну, я пошел, Салвадор.

— Мастер Зе, завтра я к вам зайду насчет небольшой ставки в «жого до бишо».

Ни выборы, ни приезд полковника Рего Барроса не волновали мастера Амаро так, как новая красивая коляска у полковника из Санта-Розы. Хотя, может быть, это выдумка Салвадора. Стало совсем темно. 1852 год! Тогда он был еще мальчишкой и был жив отец. Разве мог он предположить, что станет вот таким? Он знал, что Синья вышла за него замуж только потому, что не нашла другого. Засиделась в девках, а тут подвернулся он и сделал предложение. Она притворилась, что он ей нравится, — боялась остаться старой девой, как их дочь. Старая дева! Скоро, во время великого поста, шутники распилят ночью у его двери гроб, как они это сделали у дома сеу Лусиндо. Распилят гроб у порога старой девы и будут потешаться над чужим горем. Но он этого не допустит. Этому не бывать — он поступит так же, как капитан Жила из Итамбэ, он выстрелит в парней из карабина, заряженного солью. Отец старой девы! А вот и его дом. Там жена и дочь, горе его жизни. Он должен быть стоек, чтобы вынести все это и не сотворить ничего дурного.

IV

— Кума Адриана, люди много судачат о мастере.

— О чем же?

— Говорят, что он оборотень.

— Пустое! Выдумки! Мой кум Жозе Амаро — человек работящий, со здравым рассудком.

— Говорят, потому-то он и желтый, что бегает по ночам, как бешеный зверь.

— Вот что, кума: все это болтают те, кому делать нечего.