Угличское дело

— Царица. Негоже так. Негоже.

— Пусти, пусти — кричала царица. Она отскочила от дьяка. Волосы расстрепались. Глаза невидящие.

— А-а-а. Ты. Ты! Дьяк!..Убийца! Он, он царевича убил!

— Да ты что такое говоришь, царица! — Битяговский шагнул вперед, но тут же остановился. Увидел в руках царицы выставленный вперед окровавленный нож с треугольным лезвием.

— Не подходи! Спасите люди православные. Он, он государя вашего … Он.

Битяговский перехватил ее руку, отобрал нож. Зло плюнул, увидел Степана.

— Тащи ее. С ума сошла. Пусть лекарь ей всыпет чего доброго.

Заметил Митьку в молчаливой еще неопределившейся толпе.

— Митька! Митька! Пономаря этого успокой, а потом в Брусеную избу.

Битяговский шел через двор. Люди все прибывавшие и прибывавшие, уступали ему место, а он шел через них, совсем забыв об окровавленном ноже в своей руке. Думал, что делать дальше. У церкви с грохочущим колоколом его перехватили Митька Качалов и Осип Волохов.

— Федор Тимофеев… Там Нагие скачут… Спасаться надо…

— Что? Охолонись Митяй. — отрезал дьяк.

Тем временем Волохов судорожно сглатывал.

— Я был… Это… Это…

— Что? Да не молчи.

Испуганный Волохов показал на нож в руке дьяка.

— Нож это… Тот самый ножик.

Битяговский отбросил нож сторону.

Митька Качалов вставил.

— Нагие вот-вот у дворца будут. Баламутить начнут. Отсидеться надо, Федор Тимофеев. Потом со стрельцами вернемся.

* * *

На двор угличского дворца ворвались несколько разгоряченных всадников. Впереди Михаил Нагой. Пробившись через толпу, Михаил не спешился. Замочил копыта коня детской кровью..

— Смотрите! Смотрите! — завертелся кругом Михаил Нагой. — На царскую кровь невиннопролитую… Прокляты будете. Весь город проклят, если без мщения такое оставите.

Из толпы загудели и холопы Нагих подхватили.

— Говори, князь. На кого кажешь?

— А то не знаете? Годунов убийц подослал. Боялся, что не усидит, когда царевич в возраст войдет.

— Верно! Верно! Видали тут Битяговского. А у него нож в руке. — выскочил откуда-то грязный оборванный хилый мужичонка.

Михаил Нагой совсем сошел на визг.

— Так чего ждешь народ православный?… Али ослеп? На кого нам положиться?… Кто за царевича отомстит, если не люди верные.

— Правильно! Правильно говорит! Кто если не народ за правду встанет?

— К Брусенной избе! Там убийц схватим. — Михаил Нагой увлек за собой начинавшую грозоветь толпу. В это время тело царевича заносили во дворец.

* * *

— На дороге к Брусенной избе стрелецкий голова выставил своих стрельцов. Сколько нашел. Сколько осталось.

— Строй держать. — уговаривал голова. — Как скажу. Фитили палить. Враз эту бузу посадскую раскатаем… Боишься? — спросил голова. Торопка потянулся вверх и лихо ответил.

— Есть немножко.

Голова, кутая собственный страх, выговорил юному стрельцу.

— Ты кто есть?… Стрелец царский. А значит… Вот оно так… Как оно…

— Идут! Идут! — к нестройной цепи подбежал дозорный боец. В устье дороги, ведущей к торгу, появилось серое тело грозной толпы. Шли посадские мужики с топорами и палками.

— Пали! — заорал голова. Торопка засуетился. Присел, неловко держал пищаль между коленями, тесал кремень о кресало. Даже фитили не догадались сготовить заранее. И вдруг где-то далеко-далеко услышал как голова спокойно сказал.

— Айда по домам… Неча здесь…

Торопка почти сразу поднял голову. Посмотреть что случилось. Увидел, что на дороге остался один. Стрельцы разбегались в стороны. Голова на бегу крикнул что-то вроде пали или вали. Но Торопка остался. Дрожащими пальцами поднес горящий фитиль к зарядной полке. Из приближающейся толпы Торопке кричали. Торопка поднес пищаль к плечу. Огромная рука сверху накрыла пищаль, вырвала горящий фитиль. Торопка взлетел вверх и переместился на уличную обочину. Рыбка похлопал его по плечу.

— Дюже смелый казак.

— Какой там. — ответил Торопка. — Так спужался.

— А по-твоему откуда смелость берется? — спросил Каракут. Он держал пищаль Торопки. — Из страха. Больше и неоткуда.

— Ну-ка, хлопец. — Рыбка закрыл Торопку своим квадратным телом. Прижал к забору. Мимо шла толпа. Рыбка весело крикнул.

— Куда валишь, народ?

— Царевича Битяговский убил.

— Брусенную избу палить — орали пьяные радостные глотки.

— Давай с нами… Может и достанется чего коли останется.

— Беги домой, Торопка. — Каракут возвратил стрельцу пищаль.

— А вы?

— А мы полюбопытствуем. — Рыбка вышел на дорогу. — Не каждый день в Московском царстве кто-то мимо царя царствует.

* * *

На дворе Брусенной избы всегда деятельной и суетливой одиноко. Кроме Битяговского и Мишки Качалова никого. Звонил заполошный колокол. Громко без перерыва. Дьяк и Мишка подтянули веревками ржавую пушку на деревянный лафет, развернули ее дулом на закрытые ворота.

— Порох где, Митька? — крикнул дьяк.

Митька Качалов волок в подоле своей бескрайней рубахи каменное ядро, высоко задирал цыплячьи ноги.

— А Волохов Осип убег. — сообщил он дьяку.

— Убег? И слава богу… Митька? Обещался же пушку чистить?

— Че ее чистить. Она Мамая старше и моей рубахи.

Запертые ворота поддались вперед. Через колокольный звон стали слышны человеческие разъяренные голоса. Битяговский положил руку на плечо Митьке.