Углицкое дело

Мальчик от этого еще сильнее оробел и сразу заскочил обратно, и его не стало видно. А ведь и вправду он Петруша, если он так напугался, подумал Маркел, низкий тебе поклон, святой Никола, это ты мои стопы сюда направил. И только Маркел так подумал, как тот Петруша опять показался. Маркел махнул ему рукой, чтобы не робел и подходил. Но Петруша опять скрылся. Понятное дело, подумал Маркел, натерпелся отрок страху, это же какая страсть – царский сын при нем преставился, ведь же могли сказать, что это Петруша его и зарезал. А что, продолжал думать Маркел, вон как в прошлом году был случай, князь Семен рассказывал, а Ларка Фомин ездил расследовать…

Ну и так далее. То есть Маркел, пока Петруши видно не было, стал вспоминать про то, как в прошлом году в Рязани было дело, когда такие же мальчишки, и тоже играючи в тычку, заспорили между собой, а после один пырнул другого, и вся недолга. И Ларка ездил, и его там подкупали, дело получилось очень шумное, и тогда сам князь Семен Михайлович, а это вам не просто кто-нибудь из неизвестно какого разряда, а из самих Лобановых-Ростовских, племянник князя Петра, Новгородского наместника, ездил в сказанную Рязань и раздавал там подарки, вот каковы тогда пошли круги! А тут…

Но дальше Маркел подумать не успел, потому что на этот раз из-за угла хлебного дворца вышел уже не хлипкий мальчишка, а высокий и широкоплечий человек, по одежде сразу было видно – непростого звания, и руку он держал на сабле, которая пока что еще была в ножнах. И этот человек шел прямо на Маркела! Но Маркел не стал заранее вставать, а только тряхнул правым рукавом, чтобы поправить в нем нож. А тот непростой человек уже подошел совсем близко и, не убирая руки с сабли, сердито спросил:

– Ты кто такой и что здесь делаешь?!

– Я Маркел, я из Москвы, – сказал Маркел. – Я человек князя Лобанова-Ростовского, а здесь пока что при боярине Василии. А ты кто?

– А я Самойла Петров Колобов, боярский сын, – сказал тот человек. – Я здесь при царице служу. И мой сын при ней же служит. А ты чего к нему цепляешься?!

– Я, – сказал Маркел, – ни к кому не цепляюсь. Я не репей. А я, еще раз повторяю, из Москвы, служу там стряпчим в Разбойном приказе, князь Семен Михайлович Лобанов-Ростовский – мой господин. Про таких слышал?

– Ну слышал, – сказал Колобов.

– А это видел? – продолжил Маркел и показал овчинку.

Колобов уже только кивнул, а рта уже не раскрывал.

– Садись, – сказал Маркел, – чего там, в ногах правды нет, я знаю, где она. Садись! – сказал он еще раз и указал рядом с собой.

И Колобов, боярский сын, сел рядом, а куда ты денешься, с безродным стряпчим. А этот стряпчий (Маркел) продолжал, глядя на него вполоборота:

– Зря ты, Самойла, горячишься. Я же ничего ни твоему Петрушке, ни тебе самому творить дурного и не думал, и не думаю. Царевича не стало, вот где горе! И вот из-за этого мы сюда и приехали. Ты думаешь, мне в Москве плохо было? Я же и там тоже в кремле живу, только в московским, у князя Семена, если будешь там, так мимо княжеских хором налево за поварню и там, но это уже направо, наверх отдельный ход. А дальше так: князь Семен за стол садится, и сразу бегут за Маркелом. Маркел – это я. И князь Семен на серебре – и я на серебре. Ему чашу – и мне чашу. И не хмыкай! Потому что что такое князь Семен, если Маркела нет поблизости, а нужно срочно делать дело, раскрывать злодея, царь-государь гневается и при всей Думе его срамит, и все, кто и выше и ниже сидят, над ним, отпрыском славных князей ростовских, потешаются?! А с Маркелом славят! Так и князь Василий, отпрыск славных князей суздальских, давняя родня князей ростовских, как только к вам сюда собрался, сразу послал гонца к князю Семену и стал просить его, чтобы он дал ему меня в дорогу, чтобы я сюда приехал и сразу взял злодея, вот как!

И тут Маркел наконец замолчал. Зато Колобов сразу недобро усмехнулся и так же недобро спросил:

– Ну и как, взял уже?

На что Маркел так же недобро усмехнулся и ответил:

– Взять не взял, зато уже нашел. А не беру потому, что боярин пока не велит.

– А почему он не велит? – спросил Колобов.

– Ну мало ли, – сказал Маркел. – Может, хочет взять всех сразу. А может, хочет взять на Троицу, чтобы была людям память, не знаю.

– Ловок ты! – сердито сказал Колобов. – Языком молоть мы все умеем.

– Э! – строго сказал Маркел. – Ты поосторожнее, Самойла. Я-то мелю потому, что у меня служба такая, а тебе могут язык и подрезать.

– За что?!

– Да вот хотя бы за то, что я твоего Петрушку звал, хотел снять с него расспрос, а ты мне этого не дал, а я царев слуга, я блюду царев интерес, а ты его рушишь! Так на козла тебя и пятьдесят кнутов тебе, вот так!

И тут Маркел даже махнул рукой очень сердито и решительно.

– Э! Э! – быстро сказал Колобов. – Ты что это?! Ты не пугай! Я пуганый! И с меня расспрос уже снимали! И с моего Петруши тоже! А ты что его здесь караулишь? Знаешь, он какой после того напуганный?! Он по ночам не спит, подкидывается! Беда, совсем беда, совсем дитя испортили!