Угол

Спать легли рано, но заснуть я не мог. В голове крутились мысли о магии и моем месте в ней. Тот факт, что местные не замечали теней, я объяснял моим земным происхождением и тем, что я относительно недавно подпал под воздействие черной дыры. Возможно, присутствие в моем организме веществ, лишенных материи темной звезды, одновременно с наличием вещества местного происхождения и создавало необходимый градиент свойств на оболочках моих нейронов и в среде вокруг них. Так ли это на самом деле — конечно, было неизвестно, но это было единственное объяснение, которое я смог придумать. В голове крутилась идея, что, возможно, те чужие, которых скелле называли «эль», тоже были из мира, где отсутствовала своя темная звезда. Но дальше я погружался в настолько зыбкий мир догадок и предположений, что он больше напоминал таинственную сказку, чем реальность. Эта сказка увлекала и мешала заснуть. Вконец измучившись, я вышел на палубу. Лучший способ сбить нервное возбуждение от собственных мыслей — дать мозгу внешнюю пищу. Пусть он вслушивается в плеск волн за бортом, всматривается в расцвеченную огоньками судов, темноту и завистливо наблюдает краешек жизни большого города, так и оставшегося неизведанным.

Слух уловил тихие шаги. На баке замерла высокая темная фигура, загородившая мне носовой огонь яхты, — Сам. Я пошевелился, не уверенный, стоит ли мне подходить, он заметил меня и сам направился в мою сторону. Со стороны кормы мелькнуло движение — вахтенный или кто-то из охраны убедились, что по палубам хозяйского имущества разгуливают те, кому положено, и все опять стихло. Сам подошел вплотную, облокотился на поручень фальшборта и застыл. Молчание длилось недолго:

— Илия, как придем в имение, обещай, что сначала с Аной поговорю я. Хорошо?

Я ощутил небольшую неловкость, так как меня в ночи занимали совсем другие вопросы. Может, это просто защитная реакция сознания — переключиться на что-то иное, на что-то, что не доставляет измученному мозгу дискомфорта?

— Конечно. Я, если честно, вообще побаиваюсь с ней разговаривать сейчас. Так что, если не сильно страшно, то лучше уж вы. Вас не так жалко, по крайней мере мне.

Сам хмыкнул.

— Пока мы дойдем до имения, пока то да се — экипаж скелле будет уже почти на самом юге, может, даже обогнет Плоский мыс. Сможете догнать?

Я кивнул:

— Сможем. Я уже прикидывал — это часов десять в воздухе. Конечно, без посадок не обойтись, но это еще пара часов максимум. Проблема будет, если мы их не найдем — мы же пойдем напрямую, и если они где-то остановятся, то мы их потеряем.

— Если потеряете, значит, идите навстречу и обследуйте все порты по ходу, — предложил Сам.

— Сам, если потеряем, то наступит ночь. Им ночью идти ничего не мешает — они же по океану идут, не по реке. Мы же ночью лететь не сможем — точнее, сможем, но толку от этого никакого. Скорее всего, заблудимся или разобьемся, но точно никого не найдем.

Сам помолчал, я тоже умолк, обдумывая варианты.

— Возьмите меня на ваш сарайчик, — неожиданно попросил Сам.

— Сам, самолет маленький — ты в нем будешь просто пассажиром.

— Когда вы их догоните, я вам пригожусь, — упрямился он.

— Когда мы их догоним, один будет управлять самолетом, а другой диктовать с неба свою непреклонную волю. Что будешь делать ты?

Сам в темноте повернулся ко мне, видимо, пытаясь всмотреться в мое лицо:

— Чего делать? Диктовать?

— Приказывать мы им будем, чтобы шли к берегу для знакомства и душевной беседы. А еще убивать или, что скорее всего, топить их калошу. Ну, это на тот случай, если они откажутся. Надеюсь, что они согласятся сразу же, как только увидят парящий в небе летающий сарайчик, как ты его называешь, с атомной бомбой на борту.

Сам полностью развернулся ко мне.

— Бомбой? Томной?

— Это очень мощное оружие на Земле. Догадайся, кого я так назвал? — Сам молчал, я помолчал тоже. — Понимаешь, это такое кошмарное оружие, что мы из-за него воевать перестали — так нам страшно стало.

— И что? Вы его сломали и выкинули?

Я усмехнулся:

— Нет. Мы сидим на нем — каждый на своей пачке бомб, и боимся. Если супостат, не дай бог, решится на что-нибудь нехорошее, то мы ее применим — можешь даже не сомневаться. Весь мир в труху!

— Ты сказал: «не дай бог». — Я кивнул, — У вас есть бог, который решает, убьете вы себя или нет?

Я глубоко вздохнул и шумно выдохнул. Ладно, теперь точно засну.

— Бог у нас есть. Точнее, их целая куча — почти у каждого народа свой или свои. Но он то, что ученые называют — объективное идеальное. — Я постарался рассмотреть Сама, тот молчал и, кажется, внимательно меня слушал. — Идеальное — значит, что он существует внутри нашего сознания, понимаешь? Его нет в материальном мире. Это не пришелец или сверхсущность — это мысль, идея. Поэтому мы называем его идеальным.

— Что же это за бог такой, если он в твоей голове? Я, допустим, собственным сознанием владею — как захочу, так и помыслю. Значит, и бог этот — никакой не бог, если я им могу вертеть как хочу.