Угол белой стены

- Кажется, вышел правильно. - И, подумав, добавил с ноткой сомнения: - Кажется.

- С утра будем работать,- вздохнул Вальков, устало потирая широкий лоб.- Нас ноги кормят. А людей мне больше не надо,- добавил он, намекая на недавний приезд начальства: - Управимся сами. Ребятки мои тянут хорошо.

- Согласен,- коротко ответил Нуриманов тоном, по которому можно было догадаться, что он с самого начала полагал, что людей Валькову добавлять не следует.- Только учти, тебе придется… как это по-русски?… Гнаться и за вторым… зверем.

- Зайцем,- машинально поправил Вальков и сказал недовольно: - Говорят: за двумя зайцами погонишься - ни одного не поймаешь.

- Ничего,- усмехнулся Нуриманов.- Одного ты уже, кажется, поймал. А второй… он, может быть, живет в той же норе.

- Дай кончить с одним,- хмурясь, попросил Вальков.

- Дам, - коротко ответил Нуриманов.- Два дня дам. Не больше.

- Ну, а что за второе дело? - немного успокоившись, поинтересовался Вальков.

- Важное. Москва ведет. Сарыеву по нему звонил Коршунов.

- Да ну? - улыбнулся Вальков.- Коршунов? А по чему говоришь, что оба дела в одной норе?

- Помнишь, что ты нашел в кармане у Гусева?

- Гм…Но два дня на первого зайца даешь? - пытаясь прикрыть шуткой снова вдруг возникшее беспокойство, спросил Вальков.

- Даю.

И Вальков окончательно успокоился, ибо знал, что его начальник не меняет решений и слово у него одно.

Потом Нуриманов вызвал машину и сперва завез домой Валькова.

А утром началась работа, сложная, лихорадочная и тем не менее радостная, потому что она была полна открытий и маленьких побед, с каждым шагом приближавших к окончательному успеху.

Первой ласточкой оказалась справка о судимости Леньки Чуприна за кражу из клуба. Однако по месту заключения он, как ни странно, характеризовался хорошо. «Твердо встал на путь исправления»,- писал в характеристике замполит колонии.

- Тоже мне воспитатели,- проворчал Леров, ероша свой чуб.- «Твердо остался на старом пути» - так надо было писать. И небось отпустили раньше срока.- Он снова посмотрел справку.- Ну, ясно. На год раньше выскочил. Посмотрите, Алексей, Макарович.

Он протянул Валькову через стол справку.

- Бывает,- примирительно сказал тот, пробежав ее глазами.- У них работа тоже не сахар. К каждому в душу не залезешь…

Потом прибежал Ибадов и положил перед Вальковым две фотографии Чуприна. Одна была маленькая, для паспорта. Ее Ибадов раздобыл в отделении милиции, где Чуприн получал свой первый паспорт, А другая была групповая, на которой был снят весь десятый класс, где учился Чуприн.

С первой смотрел насупленный, кругоголовый парень, ворот рубахи разошелся на мощной шее. Но если по этой фотографии можно было только предполагать, какой здоровяк был этот Чуприн, то вторая не оставляла на этот счет никаких сомнений. Чуприн был на голову выше всех ребят в классе. На этой фотографии он улыбался самодовольно и чуть нахально.

- Ну и лоб,- покачал головой Леров.- Не всякий с таким справится.- И он мельком взглянул на щуплого Ибадова.

Тот вспыхнул и с напускной небрежностью сказал:

- На прием надо уметь брать или неожиданно, на испуг. Запомни, пожалуйста.

Вальков с усмешкой поглядел на друзей.

- Брать его пока вообще не будем,- сказал он.- Рано. Мне сперва нужны данные, как он провел тот день. Это раз. А два - это его связи. Их надо выявить. Первое поручаю тебе, Мурат. За второе возьмусь сам. Ты поможешь,- кивнул он Лерову.

Ибадов бросил молниеносный, горделивый взгляд на приятеля и мгновенно исчез из кабинета, крикнув на ходу:

- Слушаюсь, Алексей Макарович! Слушаюсь!…

В этот день Мурат Ибадов, кажется, впервые по-настоящему понял вкус и радость оперативной работы.

Он сумел повидаться с десятками людей, начиная от соседей Чуприна и окрестных мальчишек и кончая работниками милиции и дружинниками, дежурившими в самых людных местах города. При этом Ибадов вдохновенно играл то одну, то другую роль, ибо он ни на минуту не забывал, что Чуприн пока на свободе и его нельзя спугнуть. И все люди, с которыми он повидался, кто охотно и многословно, кто недоверчиво и скупо, делились с ним тем, что они заметили и запомнили в тот злосчастный день.

Тем не менее узнал Ибадов, на первый взгляд, довольно мало. Сведения, добытые им, заключались в следующем.