Угол белой стены

— Точно, он, — кивнул тот. — Я на нем колбасу резал. Вон, видите? Знал бы, что там, нипочем не резал. И вообще… не полез бы. Я уж майору говорил. Это точно.

— Он тебе поверил. И я верю.

Сергей видел, как паренек постепенно словно оттаивает. Исчезла настороженность, в голосе появились какие-то новые, доверчивые, искренние нотки.

— Придется, Боря, нам помочь, — вздохнув, сказал Сергей. — Без тебя трудно нам будет.

— Чем помочь-то? — Трофимов удивленно и чуть испуганно посмотрел на Сергея.

— Ты больше не видел этого… Юсуфа?

— А-а… Видел.

«Ну вот, — пронеслось в голове у Сергея. — Так я и знал».

— Где ты его видел?

— На улице. Он в машине проехал. За рулем. — И насмешливо прибавил: — Говорил, жить ему негде. А сам на машине разъезжает.

— Какая же у него машина?

— «Москвич». Четыреста восьмой. Новый совсем. Красного цвета, как пожарный.

— А номер не заметил?

— Не. На номер я не посмотрел. — Трофимов усмехнулся: — Сыщик из меня неважный.

— Зато человек ты, кажется, стоящий. И если Юсуф к тебе придет…

— Он мне монеты обещал.

— Ну, монет не жди. Поручение его ты, слава богу, не выполнил. Но он придет узнать, что случилось в Борске. Ведь Рожков оттуда не вернулся.

— Иван? А вы почем знаете?

— Задержан он.

— Ну да?

Трофимов с изумлением посмотрел на Сергея.

— Что ж тут удивительного? — усмехнулся Сергей. — И не таких задерживали.

— Он говорил, у него там знакомая баба есть. Всегда спрячет, если что.

— А тебе, если что, куда велел прятаться?

— Мне-то? — неуверенно переспросил Трофимов. — А никуда. Чего мне прятаться? Его, он говорил, искать могут. А меня кто будет искать?

— А его, значила могут искать, — задумчиво повторил Сергей и, взглянув на Трофимова, неожиданно спросил: — Что бы ты, Боря, делал, если бы Семенов не встретил тебя на вокзале, куда бы ты пошел?

— Домой к нему, куда же еще? — пожал плечами Трофимов. — У меня же вон чего было. — Он брезгливо кивнул на чемодан.

— Конечно, куда же еще с ним идти, — подтвердил Сергей и снова спросил: — А где живет Семенов, ты знал?

— Не. Иван обещал сказать, и… не знаю… не успел, что ли. Еще в поезде должен был.

«Не успел, — подумал Сергей. — Так-таки не успел? Ну, Рожков, теперь есть о чем с тобой поговорить. Кажется, есть». Он почувствовал нетерпение. «Погоди, погоди, — сказал он себе. — Только не торопись. Надо еще кое-что сделать и кое-что выяснить».

…Ибадов оказался на месте, когда ему позвонил Сергей, и тотчас зашел к нему в кабинет. Живой, энергичный, он словно ждал этого звонка и заранее уже был полон желания выполнить любое поручение.

Мурат не только помнил слова Валькова, сказанные им накануне прилета Коршунова: «Это не просто знающий, опытный работник, это — талант, каких мало». Теперь Мурат сам убедился в справедливости этих слов. Как Коршунов перевернул, как опроверг их, казалось бы, неопровержимые выводы! Это было сделано так ювелирно и точно, так психологически тонко, что не только обижаться или сердиться, но даже огорчаться было невозможно. Только помогать, помогать изо всех сил идти дальше. Ведь Коршунов теперь взвалил на свои плечи всю ответственность за успешное раскрытие дела по убийству Гусева. И уже что-то нащупывает, безусловно, нащупывает! А ведь на нем лежит и другое не менее серьезное дело, ради которого он прилетел в Ташкент.

— Послушайте, Мурат, — сказал Сергей, когда молодой оперативник вошел к нему в кабинет. — Вы помните людей, которые видели Чуприна в закусочной и около аэропорта?

— Помню, конечно! — воскликнул Ибадов. — Могу их найти хоть сейчас, пожалуйста.

— Их надо будет найти. И пригласить сюда. Но сначала надо будет сделать вот что…

Сергей говорил спокойно, неторопливо, стараясь умерить горячность свого молодого помощника. Ему хорошо было известно это состояние, когда начинаешь вдруг явственно ощущать плохо пока различимый, но кажущийся совсем близко финиш, конец большого, запутанного дела. И нервы уже не выдерживают размеренного, последовательного хода событий, медленного, осмотрительного движения вперед. Хочется все ускорить и сократить, и невыносимы остановки и петли. Но раскрытие преступления не беговая дорожка, и спурт на финише ему больше всего противопоказан. Один слепой рывок, один слишком поспешный шаг — и все может полететь. Ведь борьба тут идет не с секундами и метрами, а с живым, совсем не глупым, порой очень хитрым врагом, который, чем ближе к концу, тем все яростнее, все изобретательнее обороняется. Поэтому тут надо в кулак зажать нервы, ни в коем случае не торопиться и все предусмотреть. Ох, как трудно это было когда-то самому Сергею, как он спешил и как расшибался! А сейчас так же трудно взять себя в руки вот этому парню. И надо ему помочь, надо, чтобы он не нервничал и не спешил.

— Вы все поняли, Мурат? — спросил Сергей. — И не спешите. Людей надо выбрать точно, чтобы у нас не было тут осечки.

— Понял! Конечно, понял!

— И приготовьте фотографии еще нескольких человек, близких ему по возрасту, по цвету волос, и без усов, бороды, очков, словом, без особых примет, которых нет у него. Вы понимаете?

— Ну, конечно, Сергей Павлович!